- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (18) »
консервативных взглядов. Он сдержан, практичен, лишен всякого чувства юмора. За ним следует его сестра Лили-Белл, высокая, худощавая, элегантная и уверенная в себе дама. За ней входит ее брат, судья Сэмьюэл Сэвидж. Он маленького роста, довольно заурядной наружности и рядом с холодным властным братом и непринужденной уверенной сестрой проигрывает.
Мисс Вилли: Да, сенатор. Тут, на столе, есть сигареты и иллюстрированные журналы. Можете присесть. (Уходит). Лили-Белл (подходит к дивану). Ну, а теперь, Тит, ты успокоился? Тит: Почти. Это место не похоже на клинику. Сэмьюэл: Абсолютно. Лили-Белл: Я уверена, что маме здесь будет хорошо и спокойно. Здесь очень мило. Тит: Будем надеяться, что мы не совершили ошибки. Лили-Белл: Дорогой, единственная наша ошибка, что мы не поместили ее сюда раньше. Тит: А может быть, все-таки было бы лучше оставить ее дома с сиделкой? Лили-Белл: Это было бы несчастье! Сэмьюэл: Какая ты бесчувственная! Лили-Белл: Я просто рассудительная. Сэмьюэл: Нет, ты стала бесчувственной. Ты слишком часто выходила замуж за иностранцев. Лили-Белл: Сэмьюэл, дорогой, теперь бесполезно ссориться. Тит: Лили-Белл права. Давайте вести себя как цивилизованные люди. Лили-Белл: Каких нечеловеческих усилий нам стоило привезти ее сюда.
Входит Доктор Эмметт.
Доктор Эмметт: Очень сожалею, что задержал вас, но я хотел, чтобы доктор Джонсон поговорил с вашей матерью. Тит: Здесь, действительно, очень мило, доктор. Нас очень утешило, что здесь так уютно. Лили-Белл: Нам говорили, что ваш дом идеальное место для нервнобольных. Доктор Эмметт: Мы стараемся делать все, что подсказывает наш длительный опыт. Тит: Я хотел спросить вас об одной вещи, доктор. Наша мать не будет подвергаться здесь никакой опасности? Доктор Эмметт: Конечно, нет. Больные этого отделения проходят последний курс лечения. Все они очень милые и общительные люди. У многих из них такой же нормальный вид, как и у вас, сенатор. Тит: Вы так думаете? Доктор Эмметт: Пока нам придется ждать, я хотел бы спросить вас об этом «фонде», основанном вашей матерью. Тит: Пожалуйста: ведь мы теперь – ее опекуны. Она задумала этот фонд, чтобы вложить в него все наше состояние, состояние семьи Сэвиджей. Сэмьюэл: Газеты назвали его «фондом счастья». Доктор Эмметт: Это ее беспечное отношение к деньгам проявилось недавно? Лили-Белл: Она всегда сорила деньгами, тратила их на всякие глупые затеи. Доктор Эмметт: Не можете ли вы мне рассказать более подробно? Тит: Был, например, один итальянец. Он так тосковал по родине, что захотел получить ящик земли из Италии. Сэмьюэл: Подумаешь, земля! Немного пыли... Лили-Белл: Наша мать потратила более двухсот долларов и достала ему эту землю! Тит: Был еще бродячий продавец цветов. Тому понадобилась надгробная каменная плита для старой лошади, что таскала его тележку. Сэмьюэл: И, представьте, доктор, он ее получил. Лили-Белл: После смерти нашего отца она зафрахтовала пароход, чтобы тысяча детей смогла совершить кругосветное путешествие. Доктор Эмметт: С какой целью? Тит: Она сказала: пусть хорошенько посмотрят на мир, пока он еще существует. Лили-Белл: Мы едва успели приостановить формальное учреждение этого фонда. Сэмьюэл: Вместе с руководящим комитетом. Лили-Белл: Какое-то безумие, а не комитет. В нем не должны были участвовать ни банкиры, ни священники, ни адвокаты... Доктор Эмметт: А кого она выбрала? Тит: Почтальона, садовника, ветеринара и себя. Лили-Белл: Как мы не догадались, что у нее с головой не все в порядке еще тогда, когда она собиралась стать актрисой. Тит (вздыхает): Слышали ли вы что-нибудь подобное, доктор? Женщина в ее возрасте, старуха, решила стать актрисой! Доктор Эмметт: О, нас ничто не удивляет. Лили-Белл: Если бы она была еще талантлива или тщеславна, тогда я могла бы понять... Тит: Но она не такая! Она всегда была тихой, почти робкой. А потом вдруг... Сэмьюэл: Это сплошное несчастье! Тит: Играть комедии на сцене! Будто вся наша жизнь – не комедия... Объясните нам, доктор: что означает этот медвежонок, с которым она не расстается? Доктор Эмметт: По-видимому, это желание быть оригинальной. Лили-Белл: Все ее поведение – это пренебрежение правилами приличия и хорошего тона. Сэмьюэл: И пренебрежение здравым смыслом. Доктор Эмметт: Не можете ли вы сказать, сенатор, не наблюдалось ли подобного поведения у ее родителей? Лили-Белл: Видите ли, доктор, она нам не родная мать. Отец женился во второй раз, когда мы были еще маленькими. Доктор Эмметт: А, понимаю! Тит: Но мы всегда были к ней привязаны. Доктор Эмметт: Боюсь, что не смогу помочь вам, пока не послежу за ее поведением. Тит (с безразличием): На то вы и доктор. Лили-Белл: Ей, конечно, хорошо будет в таком приятном месте. Сэмьюэл (с нервным смехом): Я бы и сам охотно остался здесь... Тит: Это не подходящий случай для смеха, Сэмьюэл. Доктор Эмметт: А мы здесь как раз поощряем смех, сенатор, Мы считаем, что смех – отличное лекарство. Как сказал Байрон: «Если я и смеюсь над смертью, то делаю это, чтобы не плакать». Тит: О да. Понимаю. (Смеется).
Входит Мисс Вилли, останавливается на пороге.
Доктор Эмметт: В чем дело, Мисс Вилли? Мисс Вилли: Простите, но доктору Джонсону не удалось заполнить карточку Миссис Сэвидж. Доктор Эмметт: Почему? Мисс Вилли: Она не отвечает на вопросы. Доктор Эмметт: Тогда прошу вас, проводите ее сюда. Мисс Вилли: Хорошо, доктор. (Выходит). Доктор Эмметт: Пока вы будете прощаться с ней, я пойду, послушаю, что скажет о ней доктор Джонсон. Лили-Белл (живо): Прошу вас, доктор, не уходите. Сэмьюэл: Не уходите, доктор! Тит: Будет лучше, если вы останетесь. Чем скорее все кончится, тем лучше будет для нас всех. Сэмьюэл: Она мстительна... Лили-Белл: Она считает, что я виновата в том, что ее сюда поместили. (Дверь открывается, и входит Мисс Вилли. Она поворачивается к открытой двери). Мисс Вилли: Пожалуйста, войдите, Миссис Сэвидж.
Довольно продолжительная пауза. Все с тревогой ждут. Наконец входит Миссис Сэвидж. Трудно по виду определить ее возраст. Ее
Мисс Вилли: Да, сенатор. Тут, на столе, есть сигареты и иллюстрированные журналы. Можете присесть. (Уходит). Лили-Белл (подходит к дивану). Ну, а теперь, Тит, ты успокоился? Тит: Почти. Это место не похоже на клинику. Сэмьюэл: Абсолютно. Лили-Белл: Я уверена, что маме здесь будет хорошо и спокойно. Здесь очень мило. Тит: Будем надеяться, что мы не совершили ошибки. Лили-Белл: Дорогой, единственная наша ошибка, что мы не поместили ее сюда раньше. Тит: А может быть, все-таки было бы лучше оставить ее дома с сиделкой? Лили-Белл: Это было бы несчастье! Сэмьюэл: Какая ты бесчувственная! Лили-Белл: Я просто рассудительная. Сэмьюэл: Нет, ты стала бесчувственной. Ты слишком часто выходила замуж за иностранцев. Лили-Белл: Сэмьюэл, дорогой, теперь бесполезно ссориться. Тит: Лили-Белл права. Давайте вести себя как цивилизованные люди. Лили-Белл: Каких нечеловеческих усилий нам стоило привезти ее сюда.
Входит Доктор Эмметт.
Доктор Эмметт: Очень сожалею, что задержал вас, но я хотел, чтобы доктор Джонсон поговорил с вашей матерью. Тит: Здесь, действительно, очень мило, доктор. Нас очень утешило, что здесь так уютно. Лили-Белл: Нам говорили, что ваш дом идеальное место для нервнобольных. Доктор Эмметт: Мы стараемся делать все, что подсказывает наш длительный опыт. Тит: Я хотел спросить вас об одной вещи, доктор. Наша мать не будет подвергаться здесь никакой опасности? Доктор Эмметт: Конечно, нет. Больные этого отделения проходят последний курс лечения. Все они очень милые и общительные люди. У многих из них такой же нормальный вид, как и у вас, сенатор. Тит: Вы так думаете? Доктор Эмметт: Пока нам придется ждать, я хотел бы спросить вас об этом «фонде», основанном вашей матерью. Тит: Пожалуйста: ведь мы теперь – ее опекуны. Она задумала этот фонд, чтобы вложить в него все наше состояние, состояние семьи Сэвиджей. Сэмьюэл: Газеты назвали его «фондом счастья». Доктор Эмметт: Это ее беспечное отношение к деньгам проявилось недавно? Лили-Белл: Она всегда сорила деньгами, тратила их на всякие глупые затеи. Доктор Эмметт: Не можете ли вы мне рассказать более подробно? Тит: Был, например, один итальянец. Он так тосковал по родине, что захотел получить ящик земли из Италии. Сэмьюэл: Подумаешь, земля! Немного пыли... Лили-Белл: Наша мать потратила более двухсот долларов и достала ему эту землю! Тит: Был еще бродячий продавец цветов. Тому понадобилась надгробная каменная плита для старой лошади, что таскала его тележку. Сэмьюэл: И, представьте, доктор, он ее получил. Лили-Белл: После смерти нашего отца она зафрахтовала пароход, чтобы тысяча детей смогла совершить кругосветное путешествие. Доктор Эмметт: С какой целью? Тит: Она сказала: пусть хорошенько посмотрят на мир, пока он еще существует. Лили-Белл: Мы едва успели приостановить формальное учреждение этого фонда. Сэмьюэл: Вместе с руководящим комитетом. Лили-Белл: Какое-то безумие, а не комитет. В нем не должны были участвовать ни банкиры, ни священники, ни адвокаты... Доктор Эмметт: А кого она выбрала? Тит: Почтальона, садовника, ветеринара и себя. Лили-Белл: Как мы не догадались, что у нее с головой не все в порядке еще тогда, когда она собиралась стать актрисой. Тит (вздыхает): Слышали ли вы что-нибудь подобное, доктор? Женщина в ее возрасте, старуха, решила стать актрисой! Доктор Эмметт: О, нас ничто не удивляет. Лили-Белл: Если бы она была еще талантлива или тщеславна, тогда я могла бы понять... Тит: Но она не такая! Она всегда была тихой, почти робкой. А потом вдруг... Сэмьюэл: Это сплошное несчастье! Тит: Играть комедии на сцене! Будто вся наша жизнь – не комедия... Объясните нам, доктор: что означает этот медвежонок, с которым она не расстается? Доктор Эмметт: По-видимому, это желание быть оригинальной. Лили-Белл: Все ее поведение – это пренебрежение правилами приличия и хорошего тона. Сэмьюэл: И пренебрежение здравым смыслом. Доктор Эмметт: Не можете ли вы сказать, сенатор, не наблюдалось ли подобного поведения у ее родителей? Лили-Белл: Видите ли, доктор, она нам не родная мать. Отец женился во второй раз, когда мы были еще маленькими. Доктор Эмметт: А, понимаю! Тит: Но мы всегда были к ней привязаны. Доктор Эмметт: Боюсь, что не смогу помочь вам, пока не послежу за ее поведением. Тит (с безразличием): На то вы и доктор. Лили-Белл: Ей, конечно, хорошо будет в таком приятном месте. Сэмьюэл (с нервным смехом): Я бы и сам охотно остался здесь... Тит: Это не подходящий случай для смеха, Сэмьюэл. Доктор Эмметт: А мы здесь как раз поощряем смех, сенатор, Мы считаем, что смех – отличное лекарство. Как сказал Байрон: «Если я и смеюсь над смертью, то делаю это, чтобы не плакать». Тит: О да. Понимаю. (Смеется).
Входит Мисс Вилли, останавливается на пороге.
Доктор Эмметт: В чем дело, Мисс Вилли? Мисс Вилли: Простите, но доктору Джонсону не удалось заполнить карточку Миссис Сэвидж. Доктор Эмметт: Почему? Мисс Вилли: Она не отвечает на вопросы. Доктор Эмметт: Тогда прошу вас, проводите ее сюда. Мисс Вилли: Хорошо, доктор. (Выходит). Доктор Эмметт: Пока вы будете прощаться с ней, я пойду, послушаю, что скажет о ней доктор Джонсон. Лили-Белл (живо): Прошу вас, доктор, не уходите. Сэмьюэл: Не уходите, доктор! Тит: Будет лучше, если вы останетесь. Чем скорее все кончится, тем лучше будет для нас всех. Сэмьюэл: Она мстительна... Лили-Белл: Она считает, что я виновата в том, что ее сюда поместили. (Дверь открывается, и входит Мисс Вилли. Она поворачивается к открытой двери). Мисс Вилли: Пожалуйста, войдите, Миссис Сэвидж.
Довольно продолжительная пауза. Все с тревогой ждут. Наконец входит Миссис Сэвидж. Трудно по виду определить ее возраст. Ее
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (18) »