заказан билет, она принимала его объяснения как вполне логичные: у Инез Сарменто есть склонность к книгам и желание прочитать наиболее ценные сокровища английской литературы в оригинале. К тому же она рассчитывала когда-нибудь совершить путешествие в Англию. Казалось, было бы более естественным в этом случае приобрести глубокие знания английского языка у англичанки.

И только за несколько недель до отъезда и во время путешествия у Клэр стали зарождаться сомнения. Множество англичан проживало в прибрежных городах Португалии, а потому возможности для получения необходимого образования в этой области были безграничными. С какой стати португальская девушка вдруг станет упрашивать Николаса привезти свою молодую подругу из Англии на Святую Катарину? Более того, почему Инез откладывала изучение английского языка до тех пор, пока ей не исполнилось двадцать семь?

Словно угадав обуревавшие ее сомнения, Николас произнес несколько беспристрастно:

— Ситуация и в самом деле может показаться тебе довольно странной, но это не соответствует истине. Семьи португальцев, у которых здесь есть виллы, — это богатые люди. Сеньор Сарменто уже стар и Инез, и ее брат унаследуют в должное время огромное состояние. Она может позволить себе иметь все, что пожелает. Если ей доставляет удовольствие пригласить к себе английскую девушку в качестве компаньонки, то почему бы ей этого не сделать?

Это звучало более чем убедительно, хотя Клэр не совсем была в этом убеждена.

— Ты мог бы ей посоветовать выбрать англичанку — преподавателя из Лиссабона, которая бы знала и португальский язык.

Николас пожал плечами и стряхнул пепел с сигареты.

— Она поделилась со мной своим желанием, и я сразу подумал о тебе, одинокой и несчастной в Лондоне. Здесь, когда ты рядом со мной, с тобой ничего плохого не случится.

— Ты всегда был очень милым, — сказала она искренне. — Ну да ладно, что бы ни случилось, я всегда буду тебе благодарна за то, что ты помог мне пережить тяжелые времена. Единственное, чего я ужасно боюсь, так это подвести тебя.

— Тебе не следует бояться, мой дружок. Это, пожалуй, единственное, в чем у меня нет ни малейшего сомнения, и ты сама очень скоро в этом убедишься, буквально через день или два.

Он помолчал, продолжая улыбаться.

— Видя, что ты теперь в том возрасте, когда человек способен отвечать за свои поступки, хотя ты и раньше всегда оставалась благоразумной, я скажу тебе вот еще что. Если бы тебе было столько же лет, как сейчас, когда я возвратился в Сассекс, то я совершенно уверен в том, что никогда бы не покинул Англию, вернее, никогда бы этого не сделал, пока бы ты не отвергла мое предложение, по крайней мере, полдюжины раз.

Она рассмеялась с сомнением в голосе:

— Что это за милый комплимент? Ты все еще прекрасно выглядишь, Николас, и относишься к числу самых милых мужчин в мире. — И немного добавила серьезным тоном: — Может быть, то, что я скажу тебе, можно не принимать в расчет как дань молодости, но я должна это сказать. Тебе необходимо жениться, я уверена в этом. Было бы грешно позволить такому совершенно великолепному потенциальному мужу оставаться вне брака.

Он потянулся к пепельнице и тщательно загасил сигарету.

— Я бы этого не сказал. Супружество обошло меня стороной, но я не теряю надежды, что буду присутствовать на твоей свадьбе в недалеком будущем. Я часто думаю о тебе, влюбленной в кого-то, нежного и страстного, кто возьмет на себя заботу о тебе, чего ты вполне заслуживаешь. Ужасно легко ошибиться при выборе спутника жизни, но я не хотел бы, чтобы это случилось с тобой. Ты должна попытаться быть одной из счастливых…

В этот момент раздался сигнал автомобиля.

— Кажется, к нам кто-то с визитом, — сказал он.

Он едва успел встать, как на тропинке послышались твердые шаги и кто-то решительно застучал в дверь.

— Николас! Ты дома, Николас?

Дверь распахнулась, и на пороге показался мужчина, высокого роста, в безукоризненно чистых белых бриджах и шелковой рубашке с отложным воротником, открывавшим удивительно загорелую шею. Первое впечатление, возникшее у Клэр при виде его, были гибкость, а также буквально излучаемая им безграничная любовь к жизни. И еще ее поразило то, что его лицо удивительно напоминало ей тех знаменитых первооткрывателей прошлых веков, портреты которых висели в комнате ее преподавательницы португальского языка в Лондоне. Поистине было нечто средневековое и пиратское в этих блестящих темных глазах, сверкающих белых зубах и правильной формы упрямом подбородке. Его нос, правда, был несколько длинноват, с некоторым намеком на горбинку на переносице, а ноздри приподнятые и явно чувственные; несомненно, что эти черты он унаследовал от своей бабки-англичанки, о которой упоминал Николас. Боже мой, какой мужчина!

Он остановился, и от неожиданности его улыбка быстро исчезла с лица за металлической стеной сдержанности.

— Прошу меня извинить, Николас. Мне и в голову не могло прийти, что у тебя могут быть гости в такой ранний час.

— Доброе утро, сеньор. — Николас повернулся к Клэр. — Позволь представить тебя графу Мануэлю Ренато де Кастро… Мисс Уиндхем, которая стала мне другом с тех пор, как я учил ее плавать в семилетнем возрасте.

Мануэль поклонился, его густые темные брови выпрямились в ровную линию, в то время как на его уверенных губах появилась одна из самых скромных улыбок.

— Добро пожаловать на Святую Катарину, мисс Уиндхем. Вы прилетели сегодняшним утренним самолетом?

— Да, сеньор.

— Клэр собирается остановиться у Сарменто, — объяснил Николас. — Скоро я ее туда отвезу, но сначала мы приехали сюда, чтобы позавтракать.

— Я слышал об этом, — сказал Мануэль. — Инез рассказывала мне несколько дней назад, когда ты находился на материке, что твоя подопечная из Англии будет обучать ее английскому языку. Но вы выглядите слишком юной для этого, мисс Уиндхем.

Клэр докурила сигарету и поднялась из-за стола. Случилось так, что она непреднамеренно оказалась в лучах снопа света, пробивавшегося через окно и как бы зажегшего пламя, вспыхнувшее от шелковистых волос, которые ниспадали волнами назад, открывая ее белые нежные уши. Мануэль невольно подошел ближе. Его внешне ничего не выражавший взгляд был тем не менее нерешительным, скользя мимо нее, после чего он обратился со словами не к ней, а к Николасу:

— На летном поле мне сообщили, что ты возвратился вчера, а посему я заехал, чтобы поговорить о тех людях, для которых должны быть построены новые дома, если нам придется разрушить старые в тех местах, где будет проходить наша дорога. Я думаю, что это серьезный вопрос,