всегда, помогал смех. Мы надеемся, что и читатели, присоединившись к нашему диалогу, не будут сакрально серьезны. Нам меньше всего хотелось бы, чтобы эта книга воспринималась как кладезь мудрости. Мы мечтали создать текст, порождающий идеи. Удалось ли это — решать вам.

Глава I ТЕРПЕНИЕ: ТРУД!

Драгоценные дары Всеведущий воздаст в телесном мире как награду за труд тем, кто находится в общине скотоводов во имя Благой Мысли (духа скота)

Авеста. Книга "Ясна". Гаты, 34: 14

Не против природы труд для руки и ноги, покуда нога делает ножное, а рука — все ручное. Точно так и человеку, как человеку, не против природы труд, пока он делает человеческое. А не против природы, так и не беда.

Марк Аврелий. Размышления, 6.33

В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят; ибо прах ты, и в прах возвратишься.

Бытие, 3:19

Ведь так ясно, чтобы начать жить в настоящем, надо сначала искупить наше прошлое, покончить с ним, а искупить его можно только страданием, только необычайным непрерывным трудом. Поймите это, Аня.

А. Чехов. Вишневый сад

Работа Ф. Энгельса "Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека" все XX столетие на всей Земле была столь популярна и общеизвестна, что приобрела некоторые черты фольклорного произведения, такие как гипертекстуальность, устное бытование и даже, в определенном смысле, "неустойчивое" авторство. Многие люди воспринимали идеи этого исследования конца XIX века на слух и были способны на вопрос о происхождении человека ответить словами Ф. Энгельса или почти словами Ф. Энгельса. Поэтому нет ничего удивительного в том, что и авторы этой книги тоже впервые познакомились с идеями философа изустно и в детстве, почти как с народными сказками. Тем более интересно открыть канонический текст, написанный в 1876 году, и внимательно перечитать его страницы.

В самом начале автор указывает основные научные открытия XIX века, которые побудили его к этой работе. Это теория К. Маркса о возникновении капитала из прибавочной стоимости, создаваемой трудом, и идеи Ч. Дарвина о происхождении видов. В первых же строках Энгельс коротко пересказывает теории К. Маркса. Появляются такие ключевые слова, как "труд", "политэкономия", "богатство", "природа", "человек". Вот эти строчки: "Труд — источник всякого богатства, утверждают политэкономы. Он действительно является таковым наряду с природой, доставляющей ему материал, который он превращает в богатство. Но он еще и нечто бесконечно большее, чем это. Он — первое, основное условие всей человеческой жизни, и притом в такой степени, что мы в известном смысле должны сказать: труд создал самого человека"^[1]. Далее Ф. Энгельс, не называя пока ни работы, ни автора, обращается к исследованию Ч. Дарвина: "Много сотен тысячелетий тому назад, в еще не поддающийся точному определению промежуток времени того периода развития Земли, который геологи называют третичным…"^[2] Описание заканчивается презентацией наших предков — "необычайно высокоразвитой породы человекообразных обезьян"^[3]. И если имя Маркса так и остается неназванным, то имя Дарвина появляется на страницах исследования: "Дарвин дал нам приблизительное описание этих наших предков. Они были…"^[4]

Отталкиваясь от обоснованного Марксом положения о ведущей роли труда в происхождении капитала и эволюционных идей Дарвина, Энгельс предлагает логически безукоризненную последовательность гипотез, система которых придает им статус аксиомы.

Так, он пишет, что толчком к развитию обезьяны стало функциональное отличие ее рук от ног, обусловленное тем, что руки выполняли при лазании по деревьям иные функции, чем ноги. То, что обезьяна слезла с дерева, стало решающим шагом для перехода от обезьяны к человеку. Ф. Энгельс как бы не замечает, что функциональное отличие передних и задних конечностей характерно не только для приматов, но, например, и для некоторых видов грызунов, и для сумчатых (кенгуру) и т. д.

Показательно, что в этой работе Энгельс даже не пишет о катастрофическом изменении природных условий, которое могло бы побудить наших "волосатых предков" применить для труда руки, как главное средство спасения вида. Он заявляет о почему-то возникшей необходимости куда-то применить освободившиеся руки. Ну уж действительно, руки освободились, куда их девать? То ли в бока упереть, то ли в карманы спрятать, то ли за подтяжки, то ли за борта жилета заложить… Впрочем, и изменение природных условий не может быть достаточным аргументом, полностью объясняющим необходимость и неизбежность вовлечения рук именно этих обезьян в трудовой процесс, в драматическую и мучительную авантюру становления разума.

Многие виды не раз были поставлены различными катаклизмами на грань выживания. Для выхода из природного тупика им не нужно было ничего, кроме естественного отбора, открытого Дарвином. Либо они приспосабливались к новым условиям, либо их ждала гибель. Иногда выживание изменяло исходные параметры вида (поведение, физиологию, внешний вид и т. д.) до полной неузнаваемости, так что, как говорится, и сама мать родная природа не узнает. Однако ни один из этих видов не пошел по тому пути, по которому пошли наши предки, оказавшиеся единственными и неповторимыми оригиналами в животном царстве, выбравшими не первый или печальный второй путь, а невиданный третий. Невольно вспоминается старый анекдот. В ресторан, полный зверей, приходит обезьяна и заказывает маленькую рюмку коньяка и манную кашу. Все удивлены, но заказ выполняется: никто не хочет связываться с обезьяной. Обезьяна выпивает коньяк, надевает на голову мисочку с кашей, которая стекает по ее морде и телу. Обезьяна гордо оглядывается и говорит присутствующим: "Когда выпью, я становлюсь такой необычной, такой оригинальной, такой неподражаемой и неповторимой!" Но ведь человек действительно происходит от приматов и имеет с современными обезьянами общих предков. Вспомним хотя бы известную заметку из записной книжки Ч. Дарвина: "…Человек в своем невежестве считает себя великим творением, достойным полубожественного положения; более скромно и, мне кажется, правильнее считать его созданным из животных"^[5].

Сомнение вызывает у нас не утверждение о том, что человек произошел от животного. Само наше существование — лучшее тому доказательство. Несомненно