- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (8) »
Юрий Колкер
КЛИНОПИСЬ
ШЕСТАЯ КНИГА СТИХОВ
(2000-2006)
Юрий Колкер, декабрь 2005, Иерусалим, снимок Любы Локшиной
Юрий Колкер. Клинопись. Стихи (2000-2006). РИО СПб ГИПТ, 2006
В ночь на 6 сентября 2006 года в Германии умерла поэтесса Ольга Бешенковская. Мы не дружили, только приятельствовали, виделись считанное число раз, стихи понимали настолько неодинаково, что даже не спорили о них, — а вместе с тем я чувствую, что мир без нее для меня померк. Бывает такое между людьми одного литературного поколения: они и не близки, а нужны друг другу. Сейчас мне кажется, что всю мою жизнь Ольга была рядом: и в 1960-е во дворце пионеров (где мы, почти ровесники, не познакомились), и в 1970-е, в поэтических кружках Ленинграда, и в 1980-е, в литературном полуподполье, в кочегарках.
За месяц до смерти, 7 августа, она позвонила мне. Повод бы пустяшный: где-то нечаянно попали в печать ее слова о моих стихах, по ошибке редактора предпосланные не стихам, а критике на мою статью. «Я хочу, чтоб ты знал... когда меня не будет...» Причина звонка была в другом: после года раздумий Ольга решилась сказать мне, что мои последние стихи оставляют ее холодной.
Вот этот ее прощальный отзыв я и выставляю в качестве предисловия к Клинописи. Никого из собратьев по перу я не пускал в свои прежние книги, ничьих предисловий не хотел, отклонял предложения, которые другие сочли бы лестными, но отзыв Ольги хочу удержать и связать с этими стихами, из которых она прочла больше половины. Я в долгу перед нею. Тридцать с лишним лет я повторяю ее строку: «В природе меньше форм, чем кажется порой...».
Ю. К.
5 октября 2006, Лондон.
Ils aiment jouer avec des couteaux.
В черный шелк азиатской ночи Отправляюсь с ножом в руке. Чем восточнее, тем жесточе. Нет случайных рифм в языке.
Ночь разбуженная, былая, Хочет будущего хлебнуть. От Роксаны до Хубилая Матереет сабельный путь.
Полня ненавистью аорты, Скачут взмыленные года. Орды гонят на запад орды, Орды едут на города.
Наплодив сыновей в избытке, Удальцов с головы до пят, Катят бешенные кибитки, Двести тысяч осей скрипят.
Гунны, гузы, авары, тюрки, Чтобы волю свою спасти, С лютой смертью играют в жмурки, Развосточиваясь в пути.
Табунами даль покрывая, Предъявляют свои права Азиатская сталь кривая, Азиатская тетива.
Ханы, беки и багатуры. Угры, вскормленные с копья. Оногуры и кутригуры. Эфталиты. Полынь-дарья.
Я без лезвия не узнаю, Где теперь кочевье мое, Чьей рукой Темучин к Дунаю Тянет Азии острие.
13 сентября 2005
* * * — Я выкуплю тебя из рабства, Эпиктет! — Согласья моего, прости, на это нет. Не знаю даже, что ты рабством называешь. — Помилуй! Ты весь день в работах изнываешь! То чистишь ты горшок, то по воду бежишь, Неоклу ты, мудрец, как мул, принадлежишь. Тобою, погляди, и конюх помыкает! — Какой же чепухе твой разум потакает! Свободы в мире нет. Всяк чем-нибудь да слаб, Желаньями томим и в этом смысле раб. Возьми хоть кесаря. Он раб молвы и лести, Он властолюбья раб. Не вижу в этом чести. Я вольности другой меж смертными ищу: Собой, одним собой повелевать хочу. Я скромную вкушать предпочитаю пищу И с радостью горшок за конюхом почищу, Покуда люд честной ко мне не пристает И мыслей сладостных не нарушает ход. Я полон до краев. Ни теорем, ни песен Мой разум не лишить, а телу труд полезен Да сверх того душе блаженный ритм дарит: Земное трудится, небесное — парит. Размеренность волны необходима чувству. Не в ритме ль к счастью ключ, и к воле, и к искусству? А выкупишь меня, юнец с горячим лбом, — И стану праздности и похоти рабом.
май 2005
КЛИНОПИСЬ
I Жил в Согдиане поэт. Дактили не сохранились. Имени мы не знаем. Знаем твердо одно: Рыночный процветал в Согде язык, торговля Бойкая шла. Согд — был. Ergo, был и поэт.
II Ты, фарисейство, себя в счастьи мнишь благородством, Нравственной высотой пред несчастьем кичась. Царствуй, сытая спесь! Вдосталь собою любуйся. До сумы и тюрьмы — ризы не запятнай.
III Девушка плачет навзрыд: плох тридцать первый любовник, Сердцу не больше он мил прежних, тех тридцати. Горькая наша свобода! Зря за тебя мы сражались. Цензор, плаха, костер — счастью служат верней.
IV Впрямь ты готов быть вторым? В круг властителей тесный, Цезарю поклонясь, Юлием рад вступить? Бита карта твоя. Ты не будешь и сотым. В дерзостном новичке дерзость нам не смешна.
V Был ты душою велик, слабость прощал нам и злобу, Нынче же, погляди, сам ты злобен и слаб! — Мифом, — слышим ответ, — живы души. И ложью. Великодушье всегда плохо осведомлено.
VI Что? Четырех, говоришь, в мире друзей не сыщем, Знай мы, как нас честят милые за глаза? Полно! Каких четырех? Ты не сыщешь и пары. Там же, где нет двоих, нету ни одного.
VII Я не ослышался, нет? Ты живешь, ты страдаешь, Радуешься, грустишь, — всё, чтоб стихи сочинять? Бывший вожатый, прощай! Как дружить с гедонистом? Цель твоя мне смешна, мир твой мелок и чужд.
VIII Чернь легко отличишь. Ей, боящейся света, Довод, ясный, как день, — что волкам головня. Вы, властители дум, льстили тьме! Пожинаем Весть благую свинца, логику топора.
IX Смерть — особенный труд, но зато и последний. Голову нужно поднять и улыбнуться врагу. Ты, Леонидас, и ты, Бьярни, дайте мне руку! Сына нет у меня. Нет у меня земли.
X Отняли хлеб и кров, выворотили душу, Выкололи глаза, вырезали язык. Путник, пойди и скажи гражданам Ленинграда: Здесь, под кельтской плитой, я обиду забыл.
30 марта — 2 июня 2005
Доблесть глупа, а ее антиподы умны
* * * Доблесть глупа, а ее антиподы умны. Так уж устроена жизнь, что душа глуповата. Даром бедняжку смущают вчерашние сны. Схлынула честь. Аполлон отлучился куда-то.
Ценность — текучая штука. Поток Гераклит Плещет и жалкие наши дела омывает. Тешься собою-любимым, пока не болит. Солнечных
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (8) »