Операция без выстрела
СМЕТЕННЫЕ В БЕЗДНУ
За всю историю на западноукраинских землях не было более страшного лихолетья, чем то, что наступило с немецко-фашистской оккупацией. Но лихая пора не закончилась вместе с ней, а продолжалась еще не один год в разгуле кровавой, братоубийственной, антинародной деятельности националистических банд. Хорошо вооруженные немцами, по указке гитлеровцев, они оставались в тылу победоносной Советской Армии с диверсионными и разведывательными целями.
На каком статусе у гитлеровцев находились оуновские
[1] главари и разные возглавляемые ими «батальоны» и «дивизии» украинских эсэсовцев, свидетельствует кроме многих других известных и малоизвестных документов полного подчинения ОУН абверу и гестапо запись в воспоминаниях Пери Броада, палача из фашистского концлагеря: «Охранную службу в Освенциме несла также украинская воинская часть» (цитирую по книге «Освенцим глазами СС», изданной в Польше в 1979 году). Легенда о борьбе ОУН «за государственную самостийность Украины» превратилась в дым газовых камер, на страже которых стояли презренные холуи гитлеровцев — украинские националисты. Разве не знали они и их главари, что вместе с русскими, поляками, евреями и представителями других европейских народов в фашистских фабриках смерти гибнут тысячи украинцев, причем тех украинцев, которые не захотели стать рабами оккупантов и объявили им неустрашимую войну во имя освобождения родной земли и всей Европы? Знали! Знали и то, что победа фашистской Германии обернулась бы уничтожением всей украинской нации. Но, исполненные ненависти ко всему советскому, жаждой наживы, они до конца служили гестаповским хозяевам.
Ответственность за воспитание кровожадных и предательских инстинктов у галицийской и волынской молодежи, из которой преимущественно рекрутировались легионы наймитов Гитлера, ложится на украинскую буржуазно-националистическую элиту, на униатских фанатиков и мракобесов. Одним из трубадуров этой своры был Дмитро Донцов. Именно он еще в 20-х годах перевел и издал на украинском языке пресловутую «Майн кампф» Гитлера. Однако рукой Донцова из гитлеровской стряпни были вычеркнуты те абзацы, где говорилось о закабалении и истреблении славян, и в частности украинского народа. Прививая на пронизанном гнилью пне петлюровщины и немецко-украинского гетманата новую веру — веру в грубую силу, в инквизиторский волюнтаризм «сверхчеловека», который «не должен колебаться перед любым преступлением», донцовы, бандеры сознательно шли на любое сотрудничество — вплоть до освенцимского! — с «творцами нового порядка» в Европе.
На что рассчитывали вожаки ОУН, агенты абвера и гестапо, организовывая на только что освобожденной советскими войсками западноукраинскои земле банды УПА
[2], силой загоняя в них молодежь, одурманенную националистическим угаром?
…Говорилось им, что Советский Союз — враг Украины, что США и Англия начнут войну против СССР, как только американские и английские солдаты сойдутся — лоб в лоб — с советскими воинами на территории разгромленного рейха. И тогда для «истинных» украинцев настанет время создания «свободной и вольной Украины». На самом же деле провод
[3] ОУН, переходя в услужение американской и английской разведкам, хотел набить себе цену той кровью, которой обагрят руки подчиненные ему и им же из-за рубежа управляемые «повстанцы».
Правда, чувствуя социальную несовместимость с кулацкими и поповскими сынками, разочаровываясь в бесперспективной, народом проклятой политике своих невидимых руководителей, которые предпочли бы кататься на лыжах в Альпах, купаться в Средиземном море, нежели гнить в ямах на родной земле, ежеминутно ждать смерти, большинство рядовых «повстанцев» пришли с повинной, сложили оружие. Но были, конечно, и такие, которые не нашли в себе смелости выйти из тьмы, — на их совести десятки замученных людей.
С кем же дрались полуночные упыри, вурдалаки, присвоившие себе гордые казацкие имена из украинского героического былого и нарекшие себя «борцами за Украину»? С беззащитными семьями советских активистов, с матерями и детьми первых колхозных организаторов, с молодежью, которой Советская власть открыла двери школ и институтов. Заревами ночных пожаров осветилась земля от Збруча до Сана. Из пламени доносились до слуха перепуганных насмерть мирных людей стоны и вопли. А вокруг стояли озверевшие преступники, чтобы не выпустить из огня ни одной жертвы. На похоронах удушенных и сожженных, сброшенных еще полуживыми в колодцы женщин и детей слышались плач и рыдания. Но, пройдя сквозь отчаяние и печаль националистической Голгофы, народ вынес жгучую ненависть к бандеровским убийцам и еще раз твердо убедился в том, что настоящие борцы за новую жизнь и за Украину — коммунисты, что Советская власть — это его власть, а Советский Союз — это его свободная и многонациональная держава.
Приходит время, и зло неминуемо себя разоблачает. И чем страшнее это саморазоблачение, тем сильнее захлебывается оно в своей собственной злобе. Но, к сожалению, при этом погибает немало невинных, и немало уродства оно оставляет после себя. Так было с нищенским, но жестоким, ориентированным на итальянские и германские фашистские образцы украинским буржуазным национализмом — он сам себя разоблачил и до некоторой степени, как показывает книжка Владимира Орленко «Операция без выстрела», подготовил свое уничтожение. Конечно же это случилось при самом активном участии народа, партийных организаций и советских органов.
Собственно говоря, эта книжка натолкнула меня на горестные раздумья о тех временах, когда и мне в студенческие годы пришлось идти на Лычаковское кладбище во Львове за гробом Ярослава Галана, которого топором зарубили националистические изуверы. От того удара навеки закалилось каждое слово писателя, как бессмертное оружие в руках украинского народа. От того удара сотряслись глубины многих молодых галицийских душ, и остатки романтической дымки, сквозь которую они привыкли видеть «самостийников», развеялись — перед глазами открылось естество бандита и душегуба, который ничего общего с интересами украинской нации не имел и не мог иметь.
Владимир Орленко написал «Операцию без выстрела» на документальном материале. Это был особенный автор. После огненных дорог, пройденных от Сталинграда до Берлина, ему не отдыхать пришлось, а дальше