неясно, сквозь туман,
В тени углов, у темных стен, за печкой
Увидишь одинокие колосья,
Забытые колосья, тень чего то,
Что было и пропало, — ряд голов,
Нахмуренных, иссохших: это — дети
Изгнания, согбенные ярмом,
Пришли забыть страданья за Гемарой,
За древними сказаньями — нужду
И заглушить псалмом свою заботу...
Ничтожная и жалкая картина
Для глаз чужих. Но ты почуешь сердцем,
Что предстоишь у Дома жизни нашей,
У нашего Хранилища души.
И если Божий дух еще не умер В твоей груди, и есть еще утеха, И теплится, прорезывая вспышкой Потемки сердца, вера в лучший день, — То знай, о бедный брат мой: эта искра — Лишь отблеск от великого огня, Лишь уголек, спасенный дивным чудом С великого костра. Его зажгли Твои отцы на жертвеннике вечном — И, может быть, их слезы нас домчали До сей поры, они своей молитвой У Господа нам вымолили жизнь — И, умирая, жить нам завещали, Жить без конца, вовеки!
1898 Перевод В. Жаботинского
Так значит, слишком мы страдали, Когда, как звери, люты стали, Когда пощады мы не знали И вражью кровь мы проливали!.. Пришло народа пробужденье, Воспрянул он и крикнул: Мщенье!..
В теснинах ада, в преисподней — Вы здесь его для нас создали — Таился некий зверь голодный И нашей кровью вы его питали. И там, во мраке, он скрывался, Бессильный в злобе и в мученье... Теперь его победный вой прорвался, И — горе вам!.. Пришло — отмщенье!..
У вас мечи, щиты, забрала, Тьмы диких, яростных коней, У вас есть все... А мы — нас мало! Зато наш предок Маккавей[16]. Наш стан — народный гнев могучий, Идем мы с адской злобой в бой, Наш меч, как молния сквозь тучи, Блестит над вашей головой!.. Уж полон кубок!.. Наши руки, Что вы в железо заковали, Окрепли вновь и цепь сорвали, — И Бог воздаст за наши муки!
1899 Перевод П. Беркова
Звездочка блеснула в ночи непроглядной. Озари, сиротка, путь мой безотрадный!
Не боюсь ни ада, ни ночных видений — Но устал от жизни в скуке вечной тени.
Я — вскормленыш ига, побродяга темный, И отвека нищий, и давно бездомный.
Голод был отец мой, мать моя — чужбина... Бедность и скитанье не страшат их сына;
Но боюсь до крика, до безумной боли — Жизни без надежды, без огня и доли,
Жизни без надежды, затхлой, топкой, грязной, Мертвенно-свинцовой, жалко-безобразной —
Жизни пса, что рвется на цепи, голодный, — О, проклятье жизни, жизни безысходной!
Озари же дух мой, опаленный срамом Блуда по чужбинам и по чуждым храмам;
И свети мне долго — я мой путь измерю: Может быть, я встану, может быть, поверю...
Долго ли продлится ночь моя — не знаю, Мраку и скитанью все не видно краю, —
Пусть же, подымая взор из тьмы кромешной, Твой привет я встречу ласково-утешный.
Не до дна, не все же выплаканы слезы: Я вспою остатком цвет последней грезы.
В сердце не дотлела искорка былая — Пусть же снова вспыхнет, пламенем пылая.
Еще сила бьется где-то там глубоко — Пусть же вcя прольется в битве против Рока!
1899 Перевод В. Жаботинского
Звездочка блеснула искрой чуть заметной... О, свети мне ночью темной, неприветной!
Не страшны мне скорби, мук и горя бездны — Жизнь страшит без цели, страшен путь беззвездный...
Я привык к скитанью, приучился к гнету — С ранних лет встречал я скорби и заботу;
Я взлелеян рабством, я взращен чужбиной, Мне не посох страшен и не путь пустынный:
Этой скорби горше, этих мук жесточе Жизнь без упованья, мгла ненастной ночи,
Жизнь без упованья средь могил и тленья, Что свинцом исчезнет в вечной тьме забвенья,
Жизнь голодной, битой — жизнь цепной собаки... О, проклятье жизни в безнадежном мраке!
Звездочка, гори же, светом в очи брызни!.. Нет в душе отваги, нет огня и жизни...
Все убито мраком, сил напрасной тратой — Дай же сил для ночи, душной тьмой объятой!
О, кто знает, сколько эта ночь продлится, Сколько раз туманом долгий путь затмится:
Но тогда из мрака в небеса я гляну — Я твой свет увижу и душой воспряну...
Чистую слезинку — след поры счастливой — Для надежд увядших я сберег ревниво:
Напою надежды той слезой и снова В сердце ярко вспыхнет искорка былого.
Жив в груди доныне пыл любви к народу — Пусть он весь прольется в битве за свободу!
1899 Перевод Л. Яффе
Эти жадные очи с дразнящими зовами взгляда, Эти алчные губы, влекущие дрожью желаний, Эти перси твои — покорителя ждущие лани, — Тайны скрытой красы, что горят ненасытностью ада;
Эта роскошь твоей наготы, эта жгучая сила, Эта пышная плоть, напоенная негой и страстью, Все, что жадно я пил, отдаваясь безумному счастью, — О, когда бы ты знала, как все мне, как все опостыло!
Был я чист, не касалася буря души безмятежной — Ты пришла и влила в мое сердце отраву тревоги, И тебе, не жалея, безумно я бросил под ноги Мир души, свежесть сердца, все ландыши юности нежной.
И на миг я изведал восторги без дна и предела, И любил эту боль, этот яд из блаженства и зною; И за миг — опустел навсегда целый мир надо мною. Целый мир... Дорогою ценой я купил твое тело.
1899 Перевод В. Жаботинского
Эти жадные очи, исполненные вожделенья, Эти губы, просящие новых и новых лобзаний, Эти чуткие серны, к охотнику льнущие лани, Тайный сад твой — Геенна, не знающая насыщенья.
Изобильной отрады полна твоей плоти корона — В восхищенье своем я не ведал отрады блаженней, — Вод источник живых, заключенный родник наслаждений, Как я жаждал тебя всей душою своей пресыщенной!
Мир был в сердце моем, были чувства мои безмятежны, Но смутилась душа, совершенство твое лицезрея, И, юнец простодушный, принес я тебе, не жалея, Непорочность свою, лучший цвет моей юности нежной.
Я был счастлив одно лишь мгновенье и благословляю Руку,
И если Божий дух еще не умер В твоей груди, и есть еще утеха, И теплится, прорезывая вспышкой Потемки сердца, вера в лучший день, — То знай, о бедный брат мой: эта искра — Лишь отблеск от великого огня, Лишь уголек, спасенный дивным чудом С великого костра. Его зажгли Твои отцы на жертвеннике вечном — И, может быть, их слезы нас домчали До сей поры, они своей молитвой У Господа нам вымолили жизнь — И, умирая, жить нам завещали, Жить без конца, вовеки!
1898 Перевод В. Жаботинского
ИЗ ПЕСЕН БАР-КОХБЫ
[15]Так значит, слишком мы страдали, Когда, как звери, люты стали, Когда пощады мы не знали И вражью кровь мы проливали!.. Пришло народа пробужденье, Воспрянул он и крикнул: Мщенье!..
В теснинах ада, в преисподней — Вы здесь его для нас создали — Таился некий зверь голодный И нашей кровью вы его питали. И там, во мраке, он скрывался, Бессильный в злобе и в мученье... Теперь его победный вой прорвался, И — горе вам!.. Пришло — отмщенье!..
У вас мечи, щиты, забрала, Тьмы диких, яростных коней, У вас есть все... А мы — нас мало! Зато наш предок Маккавей[16]. Наш стан — народный гнев могучий, Идем мы с адской злобой в бой, Наш меч, как молния сквозь тучи, Блестит над вашей головой!.. Уж полон кубок!.. Наши руки, Что вы в железо заковали, Окрепли вновь и цепь сорвали, — И Бог воздаст за наши муки!
1899 Перевод П. Беркова
ОДИНОКАЯ ЗВЕЗДА /Перевод В. Жаботинского/
Звездочка блеснула в ночи непроглядной. Озари, сиротка, путь мой безотрадный!
Не боюсь ни ада, ни ночных видений — Но устал от жизни в скуке вечной тени.
Я — вскормленыш ига, побродяга темный, И отвека нищий, и давно бездомный.
Голод был отец мой, мать моя — чужбина... Бедность и скитанье не страшат их сына;
Но боюсь до крика, до безумной боли — Жизни без надежды, без огня и доли,
Жизни без надежды, затхлой, топкой, грязной, Мертвенно-свинцовой, жалко-безобразной —
Жизни пса, что рвется на цепи, голодный, — О, проклятье жизни, жизни безысходной!
Озари же дух мой, опаленный срамом Блуда по чужбинам и по чуждым храмам;
И свети мне долго — я мой путь измерю: Может быть, я встану, может быть, поверю...
Долго ли продлится ночь моя — не знаю, Мраку и скитанью все не видно краю, —
Пусть же, подымая взор из тьмы кромешной, Твой привет я встречу ласково-утешный.
Не до дна, не все же выплаканы слезы: Я вспою остатком цвет последней грезы.
В сердце не дотлела искорка былая — Пусть же снова вспыхнет, пламенем пылая.
Еще сила бьется где-то там глубоко — Пусть же вcя прольется в битве против Рока!
1899 Перевод В. Жаботинского
ЗВЕЗДОЧКА /Перевод Л. Яффе/
Звездочка блеснула искрой чуть заметной... О, свети мне ночью темной, неприветной!
Не страшны мне скорби, мук и горя бездны — Жизнь страшит без цели, страшен путь беззвездный...
Я привык к скитанью, приучился к гнету — С ранних лет встречал я скорби и заботу;
Я взлелеян рабством, я взращен чужбиной, Мне не посох страшен и не путь пустынный:
Этой скорби горше, этих мук жесточе Жизнь без упованья, мгла ненастной ночи,
Жизнь без упованья средь могил и тленья, Что свинцом исчезнет в вечной тьме забвенья,
Жизнь голодной, битой — жизнь цепной собаки... О, проклятье жизни в безнадежном мраке!
Звездочка, гори же, светом в очи брызни!.. Нет в душе отваги, нет огня и жизни...
Все убито мраком, сил напрасной тратой — Дай же сил для ночи, душной тьмой объятой!
О, кто знает, сколько эта ночь продлится, Сколько раз туманом долгий путь затмится:
Но тогда из мрака в небеса я гляну — Я твой свет увижу и душой воспряну...
Чистую слезинку — след поры счастливой — Для надежд увядших я сберег ревниво:
Напою надежды той слезой и снова В сердце ярко вспыхнет искорка былого.
Жив в груди доныне пыл любви к народу — Пусть он весь прольется в битве за свободу!
1899 Перевод Л. Яффе
«Эти жадные очи с дразнящими зовами взгляда…» /Перевод В. Жаботинского/
* * *Эти жадные очи с дразнящими зовами взгляда, Эти алчные губы, влекущие дрожью желаний, Эти перси твои — покорителя ждущие лани, — Тайны скрытой красы, что горят ненасытностью ада;
Эта роскошь твоей наготы, эта жгучая сила, Эта пышная плоть, напоенная негой и страстью, Все, что жадно я пил, отдаваясь безумному счастью, — О, когда бы ты знала, как все мне, как все опостыло!
Был я чист, не касалася буря души безмятежной — Ты пришла и влила в мое сердце отраву тревоги, И тебе, не жалея, безумно я бросил под ноги Мир души, свежесть сердца, все ландыши юности нежной.
И на миг я изведал восторги без дна и предела, И любил эту боль, этот яд из блаженства и зною; И за миг — опустел навсегда целый мир надо мною. Целый мир... Дорогою ценой я купил твое тело.
1899 Перевод В. Жаботинского
«Эти жадные очи, исполненные вожделенья…» /Перевод Д. Веденяпина/
* * *Эти жадные очи, исполненные вожделенья, Эти губы, просящие новых и новых лобзаний, Эти чуткие серны, к охотнику льнущие лани, Тайный сад твой — Геенна, не знающая насыщенья.
Изобильной отрады полна твоей плоти корона — В восхищенье своем я не ведал отрады блаженней, — Вод источник живых, заключенный родник наслаждений, Как я жаждал тебя всей душою своей пресыщенной!
Мир был в сердце моем, были чувства мои безмятежны, Но смутилась душа, совершенство твое лицезрея, И, юнец простодушный, принес я тебе, не жалея, Непорочность свою, лучший цвет моей юности нежной.
Я был счастлив одно лишь мгновенье и благословляю Руку,