подчиненными и начальниками, тем больше проникался убеждением, что обычного очерка тут не выйдет. Вкратце, пожалуй, объясню это так: мой герой — герой лишь в смысле журналистском, литературном.
Нет, отчего же, он и преступников выслеживает, и улики собирает, и в хитрые психологические углы кого надо и когда надо загоняет. Но… В обычных очерках редко встречается это «но». Короче, герой мой почти ничего из вышеперечисленных геройских поступков не совершает в одиночку. Такова уж специфика его работы: она делается многими людьми, и успех в ней чаще всего результат самых разных слагаемых. Одни из этих людей делают свою работу лучше, другие хуже. Мой герой делает ее лучше многих других, и поэтому я сегодня пишу о нем.
Я решил, что, пожалуй, самой лучшей формой объективного рассказа может стать его монолог о себе. Давайте знакомиться. Кузин Сергей Борисович, тридцать три года, капитан милиции, начальник отделения Управления борьбы с хищениями социалистической собственности ГУВД Мосгорисполкома.
Вроде и не первое это дело у меня было, и не самое яркое. А начать все-таки хочется с него…
В тот вечер я, кажется, был последним, кто задержался в отделе. Поэтому стук моей машинки далеко разносился по нашим длинным и пустынным сейчас коридорам. А печатал я примерно вот что:
«…Аппаратами БХСС г. Москвы осуществлен ряд мер по пресечению хищений горюче-смазочных материалов в автотранспортных предприятиях и организациях. Анализ следственных материалов показывает, что в некоторых из них сложилась неблагоприятная обстановка с сохранностью государственного имущества. Здесь были распространены хищения бензина работниками АЗС, систематически скупавшими у водителей государственного автотранспорта нереализованные талоны госфонда на нефтепродукты и создававшими таким образом излишки бензина, который затем, продавался водителям личного автотранспорта. Кроме того, операторы некоторых АЗС создавали излишки горюче-смазочных материалов путем недолива, а также смешивания дорогостоящих сортов бензина с дешевыми и реализации смеси по высшей цене. Анализ состояния сохранности горюче-смазочных материалов показывает, что существующий порядок реализации бензина имеет серьезные недостатки, способствующие хищениям и другим злоупотреблениям со стороны работников АЗС и водителей госавтотранспорта…»Тут я остановился, перечитал написанное. Ну, с вводной частью, кажется, справился. Теперь следует написать фразу вроде: «В целях устранения этих недостатков Управление БХСС считает целесообразным», поставить двоеточие и… Начнется самое интересное. То, ради чего я сижу здесь поздно вечером один, перед пепельницей, полной окурков… Не буду врать, будто я тогда, сидя в пустом кабинете, предавался сентиментальным воспоминаниям о том, как я пришел в милицию, каким был путь от постового милиционера до фразы «Управление БХСС считает целесообразным…». Я работал и ни о чем таком не думал. Но сейчас мне кажется к месту об этом вспомнить. Как ни банально это звучит, в милицию я пошел за романтикой. После армии работал шофером и, наверное, дальше стал бы учиться по какой-нибудь «механической» части, если бы не приятель, сотрудник уголовного розыска. Он так восторженно говорил о своей работе! Сейчас уж не знаю, то ли он приукрашивал, то ли я слышал только то, что хотел услышать, по мне, двадцатилетнему, представилась тогда служба в милиции как сплошная череда погонь, засад, словесных боев с хитроумными преступниками. Я подал документы в школу милиции и для начала провалился на экзаменах. Если в то время у меня и были какие-нибудь несомненные достоинства, то к ним относилось упорство. На удивление домашним, в шоферы я не вернулся, а надел все-таки милицейскую форму, пусть пока без единой лычки на погонах. Романтика, романтика… Человеку, особенно молодому, свойственно с большой неохотой расставаться с иллюзиями. Жизнь и работа ежедневно старались доказать мне, что служба в милиции — это прежде всего нелегкий, хотя и очень важный, полезный труд. Душа жаждала погонь, схваток, а будни преподносили пьяных, которых надо препроводить в отделение, потасовку возле входа в кафе… Но упорство мое по-прежнему оставалось при мне, и однажды я был за него вознагражден: меня включили в оперативную группу по борьбе с кражами из автомобилей. О, тут все было почти как в настоящем детективе! Три часа полуночи… Идем втроем по темной улице, одетые в штатское. Вдруг я замечаю, как из-за стоящей у тротуара машины выскакивает тенью мужская фигура и опрометью бросается в подворотню. Ускоряю шаг и вижу, как из подворотни вылетают теперь уже две тени, прыгают в автомобиль, ревет мотор, скрипят покрышки… Короче, в ту ночь я хлебнул романтики по полной программе. Во дворе оказалась наполовину раскуроченная машина. Мы вызвали по рации товарищей, подъехали наши ПМГ, начался поиск. И надо же, именно я вспомнил, что где-то видел совсем недавно зеленые «Жигули» с багажником, похожие на те, на которых скрылись преступники! Но где? Дальше все было так, как я мог только мечтать. Мы подъехали к метро «Измайловская», где я днем нес службу на своем посту. Там в одном из переулочков действительно стояли «Жигули» с багажником. Вернее, в этот момент они как раз отъезжали: преступники занесли в квартиру похищенное и теперь намеревались удрать. Была самая настоящая погоня, им перекрывали пути отхода, загнали в тупик, они пытались скрыться, выскочив из машины. Короткая схватка — и воры доставлены в отделение. В ту ночь, а точнее в то утро, я заснул счастливым. А проснулся с совершенно неожиданным, по очень твердым убеждением, что погони и схватки меня больше не интересуют. Позднее я понял, что так бывает иногда с исполнением заветных желаний. Но тогда философией не занимался. Просто определенно решил: меня теперь интересует работа, которая больше требует напрягать голову, чем руки и ноги. Так я оказался слушателем Горьковской высшей школы милиции, где готовят сотрудников для органов БХСС. Впрочем, романтики это не отменяло. Итак, я написал «считает целесообразным» и поставил двоеточие. Потом этот документ — нет, всего лишь черновик документа! — будут читать мои товарищи, руководители. Он начнет непростое путешествие по кабинетам, станет обрастать дополнительными фактами, соображениями, рекомендациями. Возможно, в нем поправят стиль, придадут ему более четкую, лаконичную форму. Но начать должен я. Потому что сегодня именно мне поручено обобщить результаты многомесячной работы многих людей — моей и моих товарищей. Поручено, честно говоря, впервые. Поэтому я сижу один в