- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (84) »
И вот в какой-то день быть может Моцарт,
Чайковский или Григ -- не помню точно,
восстановили гул былых эмоций
и память разбудили мне построчно.
Так сладостно, вернувши время вспять,
года прошедшие беспечно вспоминать.
3
Когда строфа ритмична и свободна, немного смысла ей не помешает. А если чувства тонкие вмещает, то зазвучит легко и благородно. Но это совместить не очень просто... И кроме Аполлоновых затей -- метафор -- поизящней, поновей, нужны года работы, опыта и роста. Нужны печали, боли, униженья... Да, да, читатель милый, не дивись. Затоптанные завистью творенья -- приходит срок -- и воспаряют ввысь. Чем более тебя не признавали, сплотившись в группы, малые нероны, тем неизбежней действие закона, хранящего талант в безвестности и дали. Лови успех! Но это он порой нас ловит. Не в славе смысл, а только в слове.
4
Так много в памяти моей живёт такого, что мысль моя бессильна обуздать и переплавить в искреннее слово, и время адекватно воссоздать. Обрывки разговоров, лица, краски и боль, и наслажденье, и покой не воскресить искусною рукой. И я присочиняю без опаски, поскольку варианты ощущений всегда на грани грез и допущений, и смысл изложенного до тебя, читатель, дойдёт, как пожелает наш Создатель -- ad libitum, свободно, кое-как. По-своему любой меня рассудит. А большинство вообще читать не будет. "Что он там пишет? Лучше б пил, чудак..." Он прав. Зачем на Лире бескорыстно тенькать, когда другие добывают деньги.
5
Ну что же -- в путь. Как и герой наш славный, мы над Атлантикой, покачиваясь плавно, плывем в La Gvardia из Франкфурта-на-Майне, надеясь на успех. Но где-то втайне, как любят русские -- заранее ленясь, прикидываем, как бы отвертеться, даже и сачкануть. Не в престо, а в адажио, а лучше в темпе ларго, над трудом склонясь, незримо для коллег и для начальства, талант и силы в экономном ритме отдать работе. Это повторить нам бессчетно -- хватит риска и нахальства. Быть может, кто-нибудь себя узнает в этом портрете. Только после смены власти у нас все менее причин ленивой страсти, поскольку капитал и правит бал, и правит светом. Чем больше подлости, порогов и ступенек, тем меньше чувств и слез и больше денег.
6, 7, 8
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
9
Итак, Америка. Аэропорт прохладный, жара грядёт с последним словом Exit, и пограничник сладко-шоколадный, высокомерный и ленивый. Это бесит. Вот тут-то я его опять заметил, как и во Франкфурте. Высок, опрятен, строен. Хоть тёмен волосом, но взгляд особо светел. Скорее просветлён. В движеньях, словно воин, расчётлив. И особая поклажа и характерная повадка нервных рук напомнили мне залы Эрмитажа. Вот где тебя я видел, милый друг! Копировал он Рембрандта отлично. Стоит столетья на коленях блудный сын. А я бродил рассеянно один среди "голландцев". Долго неприлично стоял, разглядывая сына и отца. Но он не повернул ко мне лица.
10
С тех пор фигура эта и движенья, и кисти точные, невязкие мазки застыли в памяти, притупленной круженьем картин и слов, привычных до тоски. И мне не нужно было дополнений, расспросов, домыслов -- я чувствовал нутром,
3
Когда строфа ритмична и свободна, немного смысла ей не помешает. А если чувства тонкие вмещает, то зазвучит легко и благородно. Но это совместить не очень просто... И кроме Аполлоновых затей -- метафор -- поизящней, поновей, нужны года работы, опыта и роста. Нужны печали, боли, униженья... Да, да, читатель милый, не дивись. Затоптанные завистью творенья -- приходит срок -- и воспаряют ввысь. Чем более тебя не признавали, сплотившись в группы, малые нероны, тем неизбежней действие закона, хранящего талант в безвестности и дали. Лови успех! Но это он порой нас ловит. Не в славе смысл, а только в слове.
4
Так много в памяти моей живёт такого, что мысль моя бессильна обуздать и переплавить в искреннее слово, и время адекватно воссоздать. Обрывки разговоров, лица, краски и боль, и наслажденье, и покой не воскресить искусною рукой. И я присочиняю без опаски, поскольку варианты ощущений всегда на грани грез и допущений, и смысл изложенного до тебя, читатель, дойдёт, как пожелает наш Создатель -- ad libitum, свободно, кое-как. По-своему любой меня рассудит. А большинство вообще читать не будет. "Что он там пишет? Лучше б пил, чудак..." Он прав. Зачем на Лире бескорыстно тенькать, когда другие добывают деньги.
5
Ну что же -- в путь. Как и герой наш славный, мы над Атлантикой, покачиваясь плавно, плывем в La Gvardia из Франкфурта-на-Майне, надеясь на успех. Но где-то втайне, как любят русские -- заранее ленясь, прикидываем, как бы отвертеться, даже и сачкануть. Не в престо, а в адажио, а лучше в темпе ларго, над трудом склонясь, незримо для коллег и для начальства, талант и силы в экономном ритме отдать работе. Это повторить нам бессчетно -- хватит риска и нахальства. Быть может, кто-нибудь себя узнает в этом портрете. Только после смены власти у нас все менее причин ленивой страсти, поскольку капитал и правит бал, и правит светом. Чем больше подлости, порогов и ступенек, тем меньше чувств и слез и больше денег.
6, 7, 8
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
9
Итак, Америка. Аэропорт прохладный, жара грядёт с последним словом Exit, и пограничник сладко-шоколадный, высокомерный и ленивый. Это бесит. Вот тут-то я его опять заметил, как и во Франкфурте. Высок, опрятен, строен. Хоть тёмен волосом, но взгляд особо светел. Скорее просветлён. В движеньях, словно воин, расчётлив. И особая поклажа и характерная повадка нервных рук напомнили мне залы Эрмитажа. Вот где тебя я видел, милый друг! Копировал он Рембрандта отлично. Стоит столетья на коленях блудный сын. А я бродил рассеянно один среди "голландцев". Долго неприлично стоял, разглядывая сына и отца. Но он не повернул ко мне лица.
10
С тех пор фигура эта и движенья, и кисти точные, невязкие мазки застыли в памяти, притупленной круженьем картин и слов, привычных до тоски. И мне не нужно было дополнений, расспросов, домыслов -- я чувствовал нутром,
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (84) »