меня переключиться? Старания твои напрасны, заранее предупреждаю.
— Зайди, — настаивал он. — Только взгляни. Нужен дружеский совет, больше ничего не прошу.
Она неохотно поднялась. В западное окно лился закат, на стенах играли цветные зайчики. Вера переходила от окна к окну, вышла на балкон, потрогала диван и стол.
— Нужны занавески, — сказала она. — А комната чудесная, даже не ожидала, что мы с Игорем так сделаем. Если не мужа хорошего, так уголок неплохой Лена потеряла.
Георгий глядел на Веру, словно впервые увидел ее — стройную, высокую, нарядную. Он не узнавал ее. В Москве, в райкоме комсомола, она тоже поразила красотой. Но то была иная красота, ее подчеркивали помадой и карандашом, вырезами и разрезами платья, красота кричала, о себе, лезла в глаза. Сейчас в комнате ходила та же, но другая девушка, она была красива без помады и туши, спокойной, сияющей завершенной красотой, она была лучше, много лучше той, прежней. И она когда-то любила его, он сам по-дурацки потерял ее.
У Георгия перехватило дыхание, он побледнел. Все было по-старому, все стало по-иному!
Вера почувствовала, что с ним творится неладное.
— Я ухожу, — сказала она. — До свидания!
Он загородил выход.
— Нет, — оказал он. — Нет! Ты не уйдешь.
Она оттолкнула его с такой силой, что он ударился о дверь.
— Только дотронься, подниму крик на весь поселок!
— Не трудись учинять скандал, — сказал он, с насмешливой гримасой ощупывая плечо. — Больше не рискну — у тебя, оказывается, медвежья сила.
— Во всяком случае, достаточная, чтоб отбиться от нахалов.
— Придется учесть при дальнейших семейных скандалах.
— Раз семьи нет, значит, и скандалов не будет. Пусти, я спешу.
— Я же сказал, что не выпущу тебя.
— Комнату завел, теперь хозяйку ищешь? В хозяйки я не гожусь — плохо готовлю, не стираю, шить не умею.
— Как-нибудь перебьемся по столовым. Кстати, у нас в доме открывается ателье и прачечная.
— Георгий, хватит шуток!
— Я не шучу. Прошу тебя, останься!
— На ночь? Поищи другую. Легкие отношения мы попробовали, ни тебе, ни мне не понравилось — незачем повторять.
— Верочка, да, на ночь! На эту и следующую, на все ночи и дни, что будут у нас с тобой в жизни!
— Где ты научился хорошим словам? Не с Леной ли? Со мной ты так не умел.
— Не нужно о ней, Вера. Лены нет.
— Она была. Она легла бревном на нашей дороге. Через такое бревно не перескочить.
— Обойдем его стороной. Не одна тропка на свете.
— Не понимаю тебя, — сказала Вера, пожимая плечами. — Почему такая спешка? Завтра прибывает первая сотня девушек, за ними торопятся еще тысяча девятьсот. От миллиарда женщин ты отказался добровольно, но зачем тебе отказываться от каких-то мизерных двух тысяч. По крайней мере, хоть с сотней этой познакомиться.
— Видишь ли… Никак не могу забыть, что с сотней девушек прибывают и полторы сотни мужчин. Вдруг, пока я буду перебирать новые знакомства, с тобой тоже познакомятся и уведут. Не хочу рисковать.
Вера посмотрела на часы.
— До сеанса — десять минут. Почесали языки и хватит на сегодня.
Он отошел от двери.
— Если на сегодня, не возражаю. У нас с тобой в запасе что-то около двадцати тысяч суток, случай еще поговорить найдется.
Она с досадой взглянула на него.
— Ты все-таки напрасно считаешь, что у нас все по-старому… Зашитая одежда не имеет того вида, как новая.
— Насчет одежды не скажу, а души после ссоры тесней сходятся. Любовь, как вино, — чем старее, тем крепче.
Уже в дверях Вера сказала:
— Одно обещаю — если среди полутораста новых парней не найдется моего суженого, я помирюсь на тебе. Но придется подождать, Георгий, ты сам понимаешь…
Он захохотал:
— Ты начинаешь уступать, Вера! Только меня это не устраивает. Я труслив. Боюсь каждого встречного и поперечного, не то, что ста пятидесяти организованных мужчин. Головой своей еще согласен рискнуть, тобой — нет!
Он вышел на лестницу и прокричал вниз:
— Слышишь, Вера? Рисковать не буду!
Это был веселый разговор, игривый разговор, воистину — чесание языков. Надо было улыбаться, вспоминая его. Георгий разволновался до того, что у него дрожали руки. Он садился и вскакивал, ходил по комнате, останавливался у окна. Солнце свалилось за край земли, высокие сосны еще сияли вершинами, но по земле кралась тьма. Георгий зажег свет, восемь лампочек засверкали в хрустальных погремушках роскошной люстры. Он повернул выключатель, свет мешал. Вера еще ходила по комнате, он хотел спорить и болтать с ней.