лет, но уже несколько лет страдал хроническим ревматизмом и почти не мог двигаться, а если и мог, то ощущал при этом сильнейшую боль. Большую часть времени он сидел у окна, уставясь на деревенскую улицу, на которой даже на протяжении дня мало чего происходило. Когда ему нужно было общество, он звонил не Терезе или Романо, а Саре. Если она была неподалеку и у нее было время, она сразу же шла к нему. Романо не имел ни малейшего понятия, о чем они могли беседовать часами. Но он знал, что именно Сара придавала Энцо силы выносить ужасную боль и не терять вкус к жизни.

Над Терезой и Энцо жили Романо и Сара с их общим сыном Эдуардо. Внебрачная дочь Сары Эльза, которой было уже три года, когда Сара познакомилась с Романо, училась в Сиене и вместе с подругой снимала там небольшую квартиру. После ссоры с матерью Эльза очень редко приезжала домой.

Романо медленно поднялся по лестнице и открыл дверь квартиры. В доме было тихо. Наверное, Эдуардо давно уже спал. Романо включил телевизор в гостиной и настроил его едва слышно, опасаясь разбудить Эди, как все называли Эдуардо. Он открыл бутылку красного вина и уселся в кресло перед телевизором. Времени у него было достаточно. Как и каждую ночь, потому что до четырех утра ему редко удавалось уснуть.

В половине второго – он как раз смотрел американский триллер «Игра» с Майклом Дугласом – он выключил звук телевизора и позвонил жене. Она ответила через какое-то время, и голос у нее был сонный.

– Сара, – сказал он, – надеюсь, я тебя не разбудил. У тебя все в порядке?

– Да, – ответила она коротко и раздраженно. – Извини, но у меня сейчас нет желания говорить по телефону.

– У тебя гости?

Задавая этот вопрос, он чувствоват себя таким жалким… Он презирал себя, но должен был спросить об этом. И ничего не мог с собой поделать.

– Нет, – сказала она. – Но я устала.

– Когда ты приедешь?

– Завтра утром, – со вздохом сказала она. – Завтра утром в девять. Можешь не вставать, я сама приготовлю Эди завтрак.

И отключила телефон.

Романо нерешительно повертел трубку в руке. Он не верил ни одному ее слову. Такой немногословной она становилась лишь тогда, когда была не одна. Значит, все-таки… Значит, опять.

Он положил трубку и одним глотком осушил бокал вина.

3

В десять часов тридцать две минуты следующего утра Романо проснулся от крика Энцо. Это был крик на высокой ноте, долгий, оглушительный и одновременно похожий на причитание старухи-плакальщицы. Энцо кричал и кричал без перерыва. Романо вскочил с постели, сорвал с крючка халат и босиком побежал вниз. Энцо сидел в инвалидном кресле посреди комнаты с лицом, залитым слезами. Его руки дергались и бились о подлокотники кресла, отчего содрогалось все тело.

Между тумбочкой у кушетки и телевизором стояли два карабинера. Романо уже несколько раз видел их в Амбре, но не знал, как их зовут. Оба молчали. Один время от времени покашливал, а другой все время прикусывал нижнюю губу и прищелкивал языком. Тереза прислонилась к окну, перебирая четки и еле слышно бормоча себе под нос «Аве Мария».

Романо похолодел от страха.

– Святая Мария, Богородица, молись за нас, грешных, ныне и в час нашей смерти… – бормотала Тереза.

– Что такое? Что случилось? – спросил Романо.

Один из карабинеров сделал шаг в его сторону и хотел что-то сказать, но крик Энцо был таким пронзительным, что говорить было просто невозможно.

– Прекрати! – заорал Романо.

Он схватил отчима за плечи и принялся трясти. Голова старика болталась из стороны в сторону. Казалось, он вот-вот сломает Энцо шею, но тот продолжал кричать. Просто вопль теперь доносился волнообразно, в такт грубым рывкам.

– Оставь его, – сказала Тереза. – Пусть он придет в себя.

В этот момент Энцо замолчал. Он сжался в кресле, лишь плечи его время от времени вздрагивали.

– Сара мертва, – сказала Тереза в наступившей тишине. – Ее нашли в Casa dйlia strega. Кто-то перерезал ей горло. И собаке тоже.

Романо растерянно посмотрел на мать.

– Не может быть…

– Да, так оно и есть. – Ни печали, ни ужаса по поводу случившегося в ее голосе не было.

– Синьор Симонетти… – начал старший из карабинеров, в душе проклиная этот день, уже принесший множество неприятностей и предвещающий кучу работы в будущем. – Синьор Симонетти, мне очень жаль, но…

Романо перебил его:

– Кто ее нашел? – На его щеках от возбуждения появились красные пятна.

– Один охотник. Охотник из Бучине. Он случайно оказался там, и ему показалось странным, что дверь дома распахнута настежь.

– Но что… – пробормотал Романо. – Я имею в виду, что он там искал? И кто это сделал? Кто мог перерезать горло женщине, которая не сделала ничего плохого ни одной живой душе?

Старший карабинер не помнил, чтобы он когда-либо попадал в такую ситуацию. А допрос вообще не был его сильной стороной. Лучше пусть этим занимается комиссарио, которому поручили вести дело. И тем не менее скрепя сердце он решился перейти в наступление:

– Синьор Симонетти, а где вы были сегодня ночью?

Романо не ответил. Он сел к столу и закрыл лицо руками. Тереза снова отвернулась к окну и посмотрела на улицу. Еще никто ничего не знал. На площади пока что не было ни одного человека.

Карабинеры поняли друг друга с одного взгляда: «Позже, не сейчас».

– Mi displace ^[5], – пробормотал младший и последовал за своим коллегой, который молча вышел из комнаты.

Еще пару минут Романо сидел не двигаясь, закрыв лицо руками. Потом поднял голову. Его глаза горели. Он встал, и только сейчас до него дошло, что он стоит босой, в одном купальном халате.

– А где Эди? – спросил он мать и провел руками по волосам.

– В кухне. Он вынул всю посуду из буфетов и моет ее. С восьми утра.

Романо кивнул.

– Свари мне крепкий кофе, мать, – попросил он и отправился наверх, чтобы умыться и одеться.

Энцо снова начал кричать.

– Несчастный дурак! – презрительно сказала Тереза и тоже вышла из комнаты, чтобы включить кофеварку в кухне.

Энцо был настолько занят собой и своей болью, что не услышал, что сказала жена.

4

Романо понадобилось всего несколько минут, чтобы почистить зубы, умыться ледяной водой и одеться.

– У тебя хорошо получается, – сказал он своему семнадцатилетнему сыну Эди, который сидел на полу, широко раздвинув ноги, толстый, как Будда, и складывал стопкой блюдца для компота. – Будь молодцом! Бабушка останется здесь, а я скоро вернусь.

Он одним глотком выпил эспрессо, который подала Тереза, кивнул ей в знак благодарности, налил прямо из-под крана стакан воды, выпил его и выскочил из дома.

– Где она? – спросил он карабинеров, которые стояли внизу и на все вопросы соседей давали осторожные уклончивые