- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (98) »
такому случаю надел свой лучший костюм из бледной индийской жатой ткани в полоску. У Келси Джонса особое задание. Он должен наблюдать. А потом доложить журналистам, что последние мысли убийцы были о женщине, которая его любила. Затем Келси Джонс с радостью навсегда забудет о Расселе Ли Холмсе.
В 23:31 начался обратный отсчет, и все уловки и манипуляции, занявшие последние пять с лишним лет, наконец достигли критической стадии. В комнатах воцарилась тишина. Все присутствующие напряглись. Смертник сидел в кресле с завязанными глазами и скрежетал зубами, грызя в палку.
«Я могучий. Я великий!» Кишечник расслабился и выпустил содержимое. Холмс схватился за подлокотники так сильно, что побелели костяшки. «Люблю тебя, детка. Люблю… Тебя…»
* * * – Синий код! Синий код! Джош одновременно выкрикивал приказы и проверял пульс пациентки. – Каталку, быстро! Здесь девочка, на вид восемь или девять лет, едва дышит. Кто-нибудь позвоните в педиатрию! Доктор Чен ворвался в палату. – Откуда она взялась? – Не знаю. Персонал и каталка прибыли одновременно, все быстро и слаженно взялись за дело. – Она без сознания, – сообщила Нэнси, старшая медсестра, ввела внутривенно иглу, следом катетер. Сразу же взяли пробы крови и мочи. – У нее жар! Ох, какая крапивница! Шерри, другая медсестра, разрезала ножницами хлопковую футболку, чтобы прикрепить пять присосок сердечного монитора и оголила воспаленное туловище пострадавшей. – Все назад! После срочного рентгена груди все неистово принялись спасать пациентку. Тело девочки блестело от пота, но она абсолютно ни на что не реагировала. Потом ее дыхание и вовсе остановилось. – Трубку! – закричал Джош и немедленно приступил к интубации. «Вот дерьмо, она такая маленькая». Джош боялся причинить малышке лишнюю боль, пока неумело искал проход в узкое горло. Затем все-таки сумел пропихнуть трубку. – Ввел! – воскликнул он. В ту же секунду Шерри вылетела из комнаты с пробирками для общего и клинического анализа крови и мочи на содержание наркотиков. – Пульс нитевидный, – сообщила Нэнси. – Ваша оценка, Джош? – потребовал доктор Чен. – Анафилактический шок, – тут же выпалил тот. – Нужен адреналин. – Сотую миллиграмма на килограмм, – уточнил доктор Чен. – Детскую дозу. – Не вижу никаких признаков пчелиных укусов, – сообщила Нэнси, передав препарат и наблюдая, как врач вводит его через дыхательную трубку. – Возможно, реакция на что-то другое, – пробормотал доктор Чен, выжидая воздействия лекарства. На мгновение все застыли на месте. Девочка выглядела совсем беззащитной, распластанная на белой больничной койке с пятью проводами, внутривенной иглой и громоздкой дыхательной трубкой, торчащими из маленького тельца. Длинные светлые волосы, раскинувшиеся на подушке, слабо пахли детским шампунем. Густые ресницы, запачканное личико, тени под глазами, покрытые ярко-красными пятнами щеки. Сколько бы лет не выпало Джошу проработать врачом, никогда он не привыкнет к виду ребенка на больничной постели. – Мышцы расслабляются, – заметил Джош. – Дыхание стало легче. Адреналин подействовал быстро. Глаза малышки распахнулись, но не сфокусировались. – Эй, – попробовал доктор Чен. – Слышишь меня? Нет ответа. Врач перешел от слов к делу и слегка потряс пациентку. Ничего. Нэнси прижала ладони к крошечной грудине достаточно сильно, чтобы вызвать боль. Тело девочки рефлекторно дернулось, но глаза оставались остекленевшими. – Никак не очнется, – нахмурилась Нэнси. – Никаких признаков пробуждения. Все помрачнели. Дверь рывком распахнулась. – Что за шум? Доктор Харпер Стоукс вошел в помещение с таким важным видом, словно был одет не в зеленую робу, а в дизайнерскую теннисную форму. Выглядел он почти ненастоящим – ровный загар, яркие голубые глаза и лицо кинозвезды. В центральную городскую больницу Стоукса, как одаренного кардиохирурга, приняли совсем недавно, а уже вышагивает, словно Иисус в поисках прокаженных. Джош был наслышан о его мастерстве, и, судя по виду, Стоукс хорошо знал о своей репутации чудотворца. В чем там разница между сердечным хирургом и Господом Богом? Кажется, Иисус никогда не считал себя кардиохирургом. – Работаем, – с легким раздражением откликнулся Чен. – Ну-ну, – хмыкнул доктор Харпер, подойдя к кровати. Потом заметил маленькую девочку с многочисленными трубками, торчащими из тела, и остолбенел, явно шокированный. – Боже мой, что случилось? – Анафилактический шок на неизвестное вещество. – Адреналин? – Разумеется. – Дайте рентгеновский снимок грудной клетки. Стоукс протянул руку, внимательно глядя на девчушку и проверяя ее пульс. – У нас все под контролем! Харпер вздернул голову и впился глазами в младшего коллегу. – Тогда почему, доктор Чен, – мрачно спросил он, – она лежит как тряпичная кукла? – Не знаю, – процедил тот.
* * * Полночь. Врач вошел в комнату палача и встал у задней стены, сцепив пальцы за спиной. Палач поднял телефон, подключенный к офису губернатора. Гудок. Положил трубку на рычаг. Отсчитал шестьдесят секунд. Посмотрел на Рассела Ли Холмса, который сидел в центре камеры смертников, оскалив зубы в идиотской шутовской ухмылке. – У этого придурка мозгов не хватает осознать, что происходит, – заметил врач. – Плевать, – отмахнулся палач. Часы показали 00:01. Он снова поднял трубку. Гудок. Нажал главную кнопку индуктора и ток в несколько тысяч вольт прошил тело Рассела Ли Холмса. В Доме смерти мигнуло освещение. Трое приговоренных смертников взревели и зааплодировали, четвертый, скрючившись на койке, раскачивался взад-вперед, как испуганный ребенок. Родственники жертв поначалу стоически наблюдали за казнью, но когда кожа убийцы покраснела и начала дымиться, все отвернулись. Все, кроме Брайана Стоукса. Тот продолжал смотреть, как сначала выгнулось, а потом забилось в судорогах тело Рассела Ли Холмса. Внезапно у мальчика обмякли ноги. Затем руки. За спиной Брайана закричала его мать, а он все никак не мог отвести взгляд. А потом все закончилось. Врач вошел в камеру смерти, предварительно нанеся себе ментоловую мазь над верхней губой, чтобы перебить вонь. Средство не помогло, и он морщил нос, осматривая тело. Потом повернулся к среднему окну в комнату палача. – Время смерти ноль часов пять минут.
* * * – Результаты анализа! – ворвалась в дверь Шерри. Джош схватил отчет и повернулся к доктору Стоуксу: – В крови найдены опиаты. – Морфий, – отозвался тот. – Наркан, – приказал доктор Чен. –
* * * – Синий код! Синий код! Джош одновременно выкрикивал приказы и проверял пульс пациентки. – Каталку, быстро! Здесь девочка, на вид восемь или девять лет, едва дышит. Кто-нибудь позвоните в педиатрию! Доктор Чен ворвался в палату. – Откуда она взялась? – Не знаю. Персонал и каталка прибыли одновременно, все быстро и слаженно взялись за дело. – Она без сознания, – сообщила Нэнси, старшая медсестра, ввела внутривенно иглу, следом катетер. Сразу же взяли пробы крови и мочи. – У нее жар! Ох, какая крапивница! Шерри, другая медсестра, разрезала ножницами хлопковую футболку, чтобы прикрепить пять присосок сердечного монитора и оголила воспаленное туловище пострадавшей. – Все назад! После срочного рентгена груди все неистово принялись спасать пациентку. Тело девочки блестело от пота, но она абсолютно ни на что не реагировала. Потом ее дыхание и вовсе остановилось. – Трубку! – закричал Джош и немедленно приступил к интубации. «Вот дерьмо, она такая маленькая». Джош боялся причинить малышке лишнюю боль, пока неумело искал проход в узкое горло. Затем все-таки сумел пропихнуть трубку. – Ввел! – воскликнул он. В ту же секунду Шерри вылетела из комнаты с пробирками для общего и клинического анализа крови и мочи на содержание наркотиков. – Пульс нитевидный, – сообщила Нэнси. – Ваша оценка, Джош? – потребовал доктор Чен. – Анафилактический шок, – тут же выпалил тот. – Нужен адреналин. – Сотую миллиграмма на килограмм, – уточнил доктор Чен. – Детскую дозу. – Не вижу никаких признаков пчелиных укусов, – сообщила Нэнси, передав препарат и наблюдая, как врач вводит его через дыхательную трубку. – Возможно, реакция на что-то другое, – пробормотал доктор Чен, выжидая воздействия лекарства. На мгновение все застыли на месте. Девочка выглядела совсем беззащитной, распластанная на белой больничной койке с пятью проводами, внутривенной иглой и громоздкой дыхательной трубкой, торчащими из маленького тельца. Длинные светлые волосы, раскинувшиеся на подушке, слабо пахли детским шампунем. Густые ресницы, запачканное личико, тени под глазами, покрытые ярко-красными пятнами щеки. Сколько бы лет не выпало Джошу проработать врачом, никогда он не привыкнет к виду ребенка на больничной постели. – Мышцы расслабляются, – заметил Джош. – Дыхание стало легче. Адреналин подействовал быстро. Глаза малышки распахнулись, но не сфокусировались. – Эй, – попробовал доктор Чен. – Слышишь меня? Нет ответа. Врач перешел от слов к делу и слегка потряс пациентку. Ничего. Нэнси прижала ладони к крошечной грудине достаточно сильно, чтобы вызвать боль. Тело девочки рефлекторно дернулось, но глаза оставались остекленевшими. – Никак не очнется, – нахмурилась Нэнси. – Никаких признаков пробуждения. Все помрачнели. Дверь рывком распахнулась. – Что за шум? Доктор Харпер Стоукс вошел в помещение с таким важным видом, словно был одет не в зеленую робу, а в дизайнерскую теннисную форму. Выглядел он почти ненастоящим – ровный загар, яркие голубые глаза и лицо кинозвезды. В центральную городскую больницу Стоукса, как одаренного кардиохирурга, приняли совсем недавно, а уже вышагивает, словно Иисус в поисках прокаженных. Джош был наслышан о его мастерстве, и, судя по виду, Стоукс хорошо знал о своей репутации чудотворца. В чем там разница между сердечным хирургом и Господом Богом? Кажется, Иисус никогда не считал себя кардиохирургом. – Работаем, – с легким раздражением откликнулся Чен. – Ну-ну, – хмыкнул доктор Харпер, подойдя к кровати. Потом заметил маленькую девочку с многочисленными трубками, торчащими из тела, и остолбенел, явно шокированный. – Боже мой, что случилось? – Анафилактический шок на неизвестное вещество. – Адреналин? – Разумеется. – Дайте рентгеновский снимок грудной клетки. Стоукс протянул руку, внимательно глядя на девчушку и проверяя ее пульс. – У нас все под контролем! Харпер вздернул голову и впился глазами в младшего коллегу. – Тогда почему, доктор Чен, – мрачно спросил он, – она лежит как тряпичная кукла? – Не знаю, – процедил тот.
* * * Полночь. Врач вошел в комнату палача и встал у задней стены, сцепив пальцы за спиной. Палач поднял телефон, подключенный к офису губернатора. Гудок. Положил трубку на рычаг. Отсчитал шестьдесят секунд. Посмотрел на Рассела Ли Холмса, который сидел в центре камеры смертников, оскалив зубы в идиотской шутовской ухмылке. – У этого придурка мозгов не хватает осознать, что происходит, – заметил врач. – Плевать, – отмахнулся палач. Часы показали 00:01. Он снова поднял трубку. Гудок. Нажал главную кнопку индуктора и ток в несколько тысяч вольт прошил тело Рассела Ли Холмса. В Доме смерти мигнуло освещение. Трое приговоренных смертников взревели и зааплодировали, четвертый, скрючившись на койке, раскачивался взад-вперед, как испуганный ребенок. Родственники жертв поначалу стоически наблюдали за казнью, но когда кожа убийцы покраснела и начала дымиться, все отвернулись. Все, кроме Брайана Стоукса. Тот продолжал смотреть, как сначала выгнулось, а потом забилось в судорогах тело Рассела Ли Холмса. Внезапно у мальчика обмякли ноги. Затем руки. За спиной Брайана закричала его мать, а он все никак не мог отвести взгляд. А потом все закончилось. Врач вошел в камеру смерти, предварительно нанеся себе ментоловую мазь над верхней губой, чтобы перебить вонь. Средство не помогло, и он морщил нос, осматривая тело. Потом повернулся к среднему окну в комнату палача. – Время смерти ноль часов пять минут.
* * * – Результаты анализа! – ворвалась в дверь Шерри. Джош схватил отчет и повернулся к доктору Стоуксу: – В крови найдены опиаты. – Морфий, – отозвался тот. – Наркан, – приказал доктор Чен. –
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (98) »