другие страны, в том числе в СССР. Для урегулирования вопроса о беженцах в Москве была создана советско-германская Контрольнопропускная комиссия. В нее входили представители многих наркоматов, от НКВД — только Квасников. В выданном ему НКИДом СССР удостоверении указывалось: «…пользуется правом неприкосновенности при многократном переходе советско-германской границы и всеми прочими дипломатическими преимуществами при обмене беженцев в специально предназначенных для этого пунктах». Чаще всего Квасникова направляли в захваченную немцами Польшу, где жило много советских граждан. Однажды к нему обратился неизвестный, который тоже оформлялся на выезд в СССР, и сообщил, что с ним хотел бы встретиться представитель грузинского каталикоса Георгий Перадзе. Квасников, заинтригованный этим предложением как разведчик, дал согласие. Неизвестный назвал дату, время и место встречи. Однако встретиться в назначенный день оказалось не так-то просто: машину Квасникова постоянно сопровождало гестапо, и ему пришлось попросить не посвященного в его планы водителя оторваться от сопровождавшего их «хорха». Когда гестапо на какое-то время потеряло их из виду, водитель высадил Квасникова на многолюдной остановке.

Добравшись до обусловленного места и увидев одиноко стоявшего высокого, крепкого телосложения, аккуратно выбритого мужчину, Квасников подумал, что никакой это не священник, а скорее всего его коллега, непонятно только, из какой спецслужбы. «Не подстава ли это?» — мелькнуло в его голове.

— Георгий Перадзе, — представился незнакомец, крепко пожимая руку Квасникова и улыбаясь ему широкой улыбкой. — У меня к вам большая просьба: передайте вашему наркому Лаврентию Павловичу привет…

— Извините, но вы меня с кем-то спутали, — перебил его Квасников. — Мой шеф Вячеслав Михайлович Молотов. — Вытащив из нагрудного кармана маленькую, бордового цвета книжицу, он протянул ее Перадзе. — Вот мое удостоверение, можете посмотреть. Оно подписано наркомом Молотовым.

— Хорошо, я вам верю, — возвращая Квасникову документ, заметил Перадзе. — И все же вы передайте второму своему шефу от меня привет. Мы в детстве с ним были хорошими друзьями… Скажите, что я от каталикоса.

Вернувшись в Москву, Квасников первым долгом сообщил об этой встрече Фитину. Тот, опасаясь за дальнейшую его судьбу, строго предупредил, чтобы он ничего не говорил наркому о высказываниях Перадзе о его дружбе с ним в детстве и его связях с церковью, считая, что за всем этим скрывается какая-то условность, которая неизвестно чем может для Квасникова обернуться. Он так и поступил: передал Берии лишь привет от Перадзе. Однако коварный нарком заподозрил, что Леонид Романович не договаривает ему что-то, и потому начал прощупывать: не сказал ли ему Перадзе что-нибудь лишнее, не догадался ли Квасников, что тот является его агентом.^[3]

Вот и в этот раз, когда Фитин докладывал оперативные документы по урановой проблеме, Берия не преминул пренебрежительно отозваться о Квасникове, чтобы снова «потоптать» его, унизить в глазах начальника разведки. Но видя, что Фитин упорно молчит, Берия взял из папки другой документ и начал его читать:

^{Сов. секретно}

Справка

на № 6881/1065 от 25.IX.41 г. из Лондона

Вадим^[4] передает сообщение Гомера^[5] о состоявшемся 16.IX.41 г. совещании Комитета по урану.^[6] Председателем совещания был «Босс».^[7]

На совещании сообщено следующее.

Урановая бомба вполне может быть разработана в течение двух лет, в особенности если фирму «Империал кемикал индастрис»^[8] обяжут сделать ее в наиболее сокращенные сроки.

Представитель Вульвичского арсенала Фергюссон заявил, что запал бомбы может быть сконструирован в течение нескольких месяцев (…).

До последнего времени расчет критической массы производился только теоретически, т. к. не было данных о размере поперечного сечения ядра урана-235. Но в связи с вопросом о быстрых нейтронах имеются доказательства того, что сечение ядра урана-235 и обычного урана отличаются ненамного. Предполагается, что к декабрю будут произведены необходимые измерения.

В ближайшее время намечается проведение опытов по достижению наибольшей эффективности взрыва определением плотности нейтронов в промежутке между соседними массами урана-235.

Три месяца тому назад фирме «Метропилитен виккерс» был выдан заказ на конструирование 20-ступенчатого аппарата, но разрешение на это было дано только недавно. Намечается обеспечение выполнения этого заказа в порядке 1-й очереди.

Фирма «Империал кемикал индастрис» имеет договор на получение гексафторурана, но производство его фирма еще не начала. Не так давно в США был выдан патент на более простой процесс производства с использованием нитрата урана.

На совещании было сообщено, что сведения о лучшем типе диффузионных мембран можно получить в США.

Комитетом Начальников Штабов на своем совещании, состоявшемся 20.IX.41 г., было вынесено решение о немедленном начале строительства в Англии завода — изготовителя урановых бомб.

Вадим просит оценку материалов Гомера по урану.

Верно: Потапова.^[9]

Прочитав справку, Берия спросил:

— И вы верите этому?

— Да, верю. Гомер — надежный и преданный нам агент…

— Я не об этом, — прервал Фитина Берия. — Я веду речь о достоверности информации. Эта атомная бомба — журавль в небе… А что, если из этой затеи у англичан ничего не выйдет?.. Кстати, где он — этот доклад? Почему вы его мне не показали?

— За ним, Лаврентий Павлович, надо посылать специального курьера. Направлять его по другим каналам очень рискованно…

— Ну так в чем же проблема? Готовьте человека и посылайте.

— У нас некого туда послать — людей в разведке не хватает.

— Тогда пусть Горский договорится с Майским и отправит материалы дипломатической почтой…

— Хорошо, мы подумаем.

— А как обстоят дела с ядерными исследованиями в той же Германии?

— Информации оттуда нет никакой. С началом военных действий мы ликвидировали резидентуру, а нелегалы не имеют доступа к научным исследованиям. Но, как рассказывал Квасников — а он давно уже отслеживает все эти вопросы, — немцев сбрасывать со счетов никак нельзя. Один их дуэт — Отто Ган и Фриц Штрассман — чего стоит! Их открытие в тридцать восьмом году по расщеплению ядра породило исследовательский бум во всем мире.

— Но только не в Америке. Оттуда у нас нет никакой информации. Это лишний раз доказывает, что англичане проталкивают нам свою «дезу», — сердито сверкнув стекляшками пенсне,