увидел, разглядел его обиду. Слишком жирно для мальчишки.

А Мите сразу же стало трудно. Ему нужны были глаза, неважно с каким выражением, - чтобы они смотрели на него.

Митя ждал, что В.В. хотя бы что-то скажет: обругает, посетует, попеняет...

Но ничего этого не было и Митя задницей почувствовал,- прокол, конец. Но он же пришел к В.В.! Что, теперь встать и уйти?..

Нет уж, сиди, раз пришел и делай, что собрался.

Митя, сжавшись в кулак, заговорил.

Он начал с самого утра. Но то, что он говорил, выглядело или враньем или пошлятиной, самой по себе - ничего не значащей, но многое говорящей о самом Мите.

Фактов-то было нуль с дыркой, кроме прощания с Кончей...

Но это, может опустить?..

... Нет, драгоценный, рассказывать, - так уж все. Косноязычно и

довольно быстро ( день-то был не богат событиями, что говорить...) закончив свою исповедь, Митя добавил: вот потому я и

говорил вам, что ни на что не гожусь...

... Да, ты ни на что не годишься, а может и не годился никогда. Подумал с горечью В.В. Это я тебя придумал, как наверное придумывают тебя твои женщины... А вот змей Г.Г. понял. И не зря назначил эти непонятные полгода здесь... Ах, старый змей, до чего мудр и опытен! Итак, дружочек Митя, я больше тебе не помощник.

Придется тебе перетерпеть фиаско...

Митя понял молчание В.В. и похолодел. Почему он не мог рассказать все, когда В.В. просил об этом? Что за идиотизм? Но что было, то ушло, а теперь стало - ПОЗДНО.

В.В. молчал, понимая, что сказать что-то надо... Ни жалости к

Мите не было, ни симпатии, ни привязанности.

Но В.В. справился с собой, - недаром он, старый волчара, так долго жил в джунглях.

Он поднял глаза на Митю и они ничего тому не выдали. Глаза как пуговицы. И это у В.В.!

Поднял глаза и сказал доброжелательно ( как говаривал многажды разным людям, зная, что перечеркивает их жизнь... Вот, стал добрячком и - наказан, старый драный волчара): Вадим Александро

вич, я все понял. Спасибо за откровенность. Я учту обстоятельства

и сделаю для вас и Нинэли Трофимовны все возможное.

Надо было уходить.

Митя встал, все еще надеясь на проявление чувства, - любого! а не этой скрипучей как железный флюгер лживой официальщины...

Но не было более ничего. Ничто.

Митя, извинившись еще и еще раз, ушел, - под молчание хозяина.

Он не пошел домой. Теперь,- он понимал,- он может делать все, что ему захочется. Ничто не может ни убавить, ни прибавить в его судьбе. Он свободен в своих волеизъявлениях. Хоть иди в кафе и гужуйся до следующего дня с Кончей... А что?.. Он вспомнил, что денег у него нет.

Ни копейки.

На улице Митя сел на пустой ящик из-под апельсинов, прислонился к сырой кирпичной стене. Он вспомнил, что это - стена магазина. И вдруг с веселым безумием подумал, что пойдет с рассветом в эту лавку, наймется подсобником и исчезнет навсегда для своих соотечественников. Зато проявится для новых людей, которым нет дела до его проступков, причуд и вообще - до всей его жизни...

И тут же испугался, что уже долго сидит здесь, и В.В. позвонил Нэле или она сама позвонила, и они - снова в ужасе от Мити и его поступков, решат, что по приезде в Москву надо сдать Митю

в дурдом.

Он вскочил и бросился домой, задыхаясь от сырого смога. По лестнице он мчался как ошалелый, ему казалось, что он слышит звон телефона.

Вбежал в квартиру и увидел сразу Нэлю. она лежала на диване, сложив на животе руки и смотрела на дверь.

- Мне не звонили? - Спросил Митя, задохнувшись.

- Нет, - ответила она.

- Я был у В.В., - сообщил он и с готовностью и ждал ее вопросов. Но Нэля не спросила ничего, ей было достаточно посмотреть на него, чтобы все понять.

Митя рухнул в кресло и с тоской смотрел на Нэлю.

А Нэля думала о том, что - в сущности - не знает своего мужа, хотя и говорит всегда, что видит его насквозь. Нет, не видит. Он странный... Он вызывает в ней и безумную любовь, и презрение, и жалость... - и откуда и как возникают эти разные чувства, она разъяснить понятно не сможет.

И почему она сейчас не высказывает ему все, о чем узнала, она тоже не понимает. На что она надеется? На что теперь можно надеяться? Только на папу. И не в отношении Митьки. С ним - все. Папа больше не сделает ни четверти шага, чтобы замолвить за зятя словечко. Даже ради нее...

Она отвернулась, чтобы не видеть жалких митиных глаз.

Конец первой части