весьма презабавно, надела зимнюю куртку и сапоги, а на руки нацепила связанные бабушкой варежки из овечьей шерсти. На дворе перекинула через плечо верёвку и потянула сани в открытые ворота. Если деревенские и решатся пристать к «видьминой онуке», то на санках, между прочим, вилы лежат. Хотя вряд ли: бабу Катю, бывшую медичку, тут реально побаиваются, а хитрая старушенция не прочь дать лишний повод для пересудов.

Утречко выдалось на редкость красивым. Морозец градусов в пятнадцать выстуживал из воздуха влагу, и та медленно оседала на землю сверкающей в лучах восходящего солнышка бриллиантовой пылью. Снег зябко похрустывал у Ани под ногами. Где-то в лесу прозвенел птичий голосок… Красотища! Послезавтра уезжать обратно в продымлённый выхлопами мегаполис… Мысли, уцепившись за это словечко, покатились по иной колее.

«Вот вернусь домой — и что дальше? Родители и работа — само собой. Личная жизнь — это уже как карта ляжет. Но что делать с загадкой кристалла? Тащить к учёным? Не те сейчас учёные пошли, особенно у нас. Кристалл очень быстро окажется «где следует», если не продадут сдуру за бугор. Мне сунут в зубы какую-то копейку — совсем не кинут, иначе папа такие волны поднимет, что никому мало не покажется — и велят молчать в тряпку. Не было, мол, никакого кристалла, а если тебе, девочка, что-то там показалось, закусывать надо. Понятно?.. Словом, это дохлый номер. Распутывать самой? А не слабо, подруга? Увы, слабо. Не сильна я в загадочных артефактах, и скрытых эльфей среди моих друзей не водится. Равно как и экстрасенсов мирового масштаба… Бабке, что ли, показать? Бабуля, вопреки пересудам соседок, не ведьма, но если уж я могу почувствовать, хорошему или плохому человеку принадлежала вещь, то она-то на таких вопросах собачью свору съела. Даром что медицинский диплом в кармане».

Полянка со скирдой, предназначенной на съедение прожорливой Жульке, находилась километрах в двух от хутора. Аня шла без особой спешки — не подохнет рогатая, если вернуться на полчасика позже обычного. Невесёлые думы были из тех, что лучше обмозговывать в одиночестве. Ворона, умостившаяся на смереке и нахально поглядывавшая, как она неумело закидывала вилами сено, не в счёт. Но когда девушка уложила на сани последний клок сена и накрыла его здоровенным куском полиэтилена, решение было принято. «Покажу кристалл бабке. Что посоветует — то и сделаю».

Почему-то стало больно от мысли — а если придётся выбросить, как ту цепочку?

Ворона, хрипло каркнув, резво сорвалась с места и, хлопая крыльями, дала тягу. С разлапистой ветки смереки сорвалась крошечная снежная лавинка. Аня невольно обернулась на заполошное «карр!» — птица улетела, словно её что-то испугало. «Хм… Не похоже, чтобы этим «что-то» была я: до сих пор ворона спокойно развлекалась, наблюдая мои сельскохозяйственные подвиги».

Огляделась вокруг. Ничего, никого. Ни звука… Оп-па! Что это пищит? Тоненько так, будто ультразвук. Боль, ударившая в затылок, превратила ясное утро в непроглядную тьму…

Глава 1 Неведома зверушка

1

«Кто же это меня так?..» Законный вопрос, Но увы — очередной, на который не последовало ответа. Голова не болела, это уже радовало.

Аня попробовала пошевелиться, и не смогла. Вот это уже было куда интереснее и хуже. Кое-как разлепив глаза, она обнаружила себя внутри тесной темнющей конурки, габаритами очень сильно напоминавшей гроб. Мрачные ассоциации заставили душу сжаться от страха. Гроб! Её что, приняли за мёртвую и похоронили уже? А-а-а! На ум сразу полезли жуткие истории о похороненном заживо Гоголе, и так далее в том же духе. Ужас пережал горло, заставил забиться птицей в силке. Но увы — Аня по-прежнему не могла пошевелиться. Разве что головой вертеть. И — малоприятная тошнота, полная потеря ощущения верха и низа, ориентации в пространстве… В мозгу будто переключатель щёлкнул. Клац!

Если чувствуешь себя так, будто паришь в невесомости, то либо ты сошёл с ума, либо действительно паришь в невесомости. Законы логики неумолимы. Аня никогда не бывала в космосе. Более того — она никогда не летала на пикирующих вниз самолётах и не ездила в обрывающихся лифтах. Но ощущение невесомости перепутать с чем-то другим практически невозможно.

Сейчас бы самое время запаниковать, биться о стенки «гроба», орать, но рассудок сработал быстрее инстинктов. «Воздух свежий…»

И в самом деле, никаких проблем с дыханием Аня не испытывала. Более того: чувствовалось лёгкое движение воздуха, как раз на уровне лица. Не имея возможности пощупать стенки руками — связана, что ли? — она попыталась дотянуться головой. Не получилось, но движение воздуха почувствовалось сильнее. Ага. Это уже интересно. Очень. «Где я?!!» Уже который по счёту вопрос без ответа? Не многовато ли?

Дёргаться и кричать — бесполезно, строить предположения — бессмысленно. Остался только страх перед неизвестностью, способный довести до безумия и более стойкого человека. Убедившись, что всё обстоит именно таким образом, Аня тихонько заплакала.

«Гроб» едва заметно дёрнулся. Ещё раз. Вернулось ощущение верха и низа, но лучше бы не возвращалось: показалось, что её перевернули с ног на голову, да так и забыли. Вот тут она испугалась не на шутку. Почему-то захотелось нецензурно выругаться, помешало хорошее воспитание. Вообще-то зря, папа говорил, мужики руганью мандраж сбрасывают. Но она-то не мужик, и мандражировать до сих пор приходилось только перед экзаменами. Хотя… Какое тут может быть сравнение? Какой-то несчастный экзаменишка — и такая вот напасть! Бабах!

Ух, ты! Звон в ушах и искры из глаз! Ящик, в котором упаковали пленницу — Аня уже не сомневалась, что её похитили, причём не ради красивых глаз — обо что-то неаккуратно ударился. С металлическим грохотом. «Надо же, не поскупились на железный «гроб», — подумала она, и сквозь страх начали прорастать пока ещё робкие стебельки гнева. — Посмотрим, что будет дальше».

Посмотреть ей не дали. Знакомая боль — и девушка снова потеряла сознание.

Возвращение в реальный мир на этот раз было, мягко говоря, неприятным. Мало кому понравится удар током. Аня дёрнулась, из горла помимо воли вырвалось нечто среднее между мычанием и рычанием. Она осознала себя лежащей на каком-то столе, привязанной крепкими ремнями. Попыталась открыть глаза — и вынуждена была зажмуриться от классической «лампы в морду». И только потом осознала, что слышит голоса. Лампу, мучившую привыкшие к темноте глаза, даже закрытые, отключили. Аня рискнула снова разлепить веки. Конечно, после «удара» по сетчатке видела весьма условно, но не разглядеть две фигуры, склонившиеся над ней… Аня не сразу