class="book">— Можно было бы с вами поспорить, но я вас хорошо понимаю. Как только закончу, передам вам весь список.

Вернувшись домой, я уже собирался подняться к себе в кабинет, но меня остановила Дорис.

— Дорогой, ты еще не думал, куда мы поедем в отпуск?

— Мы останемся здесь, — спокойно ответил я. — Я собираюсь заняться новым проектом.

— Ты столько работаешь! — вздохнула она. — А вот я недавно прочла о кругосветном круизе на старинном пароходике. Большинство из них берет на борт ограниченное число пассажиров. По-моему, очень оригинально.

Я поморщился — мне не терпелось дорваться до писем.

— Чего ради тебе так захотелось в этот круиз?

— Ну… там можно познакомиться с новыми интересными людьми…

— М-да? А тебе не кажется, что люди в принципе везде одни и те же?

— В общем-то да, но…

— В таком случае имеет ли смысл тратить кучу денег на то, чтобы еще раз убедиться в том, что уже и так знаешь?

Решив таким образом эту проблему, я поднялся к себе и, вскрыв все шесть конвертов, прочел письма. Четыре из них явно относились к первой категории, но два других меня весьма заинтересовали.

«Дорогой сэр!

Ваше объявление в «Геральде» сразу привлекло мое внимание. Весь вопрос в том, насколько далеко, по Вашему мнению, простераются границы упомянутого Вами «радикального способа». Или же Вам это хорошо известно?

Если это так, то поместите в «Геральде» объявление следующего содержания: «Пропала собака, колли, кобель, откликается на кличку Регис».»

Подписи не было. Письмо напечатано на машинке. Литеры «о» и «е» западали, а остальные нуждались в чистке, да и ленту стоило давно сменить. Написано вполне грамотно, за исключением ошибки в слове «простераются».

Или ошибки не было? Я оглядел стол в поисках орфографического словаря и, не найдя его, подошел к двери.

— Дорис, как бы ты написала слово «простираются»?

— П-р-о-с-т-е-р-а-ю-т-с-я, — после секундной паузы ответила она.

Тем не менее, у меня еще оставались сомнения.

— Где словарь?

— В гостиной на секретере,

Отыскав его, я вернулся в кабинет. Слово писалось через «и».

Я принялся за второе письмо. Оно тоже было напечатано на машинке — на сей раз не только без подписи, но и без приветствия.

«Бар «У Мака» на углу 21-й и Уэллс. Сегодня в 8 вечера. Закажите шотландское, а потом развяжите и снова завяжите шнурок на правом ботинке.»

Что ж, подумал я, все оказалось очень просто. После чего позвонил в «Геральд» и попросил дать в завтрашнем номере объявление о пропавшем колли по кличке Регис.

Положив трубку, я взял первое письмо, заглянул в словарь, а затем вставил в машинку лист бумаги и напечатал:

«Воды Атлантики простираются до самых берегов Африки».

Буквы были темными и чистыми. Литеры «о» и «е» не западали. Я довольно улыбнулся и скомкал листок. Что ни говори, а порой в голову приходят самые невероятные мысли.

После ужина я надел плащ.

— Дорогая, мне нужно ненадолго заглянуть в университет, кое-что доделать. Когда вернусь, точно не знаю.

— Хорошо, милый, — улыбнулась Дорис. — Кстати, ты не заметил, что я почистила шрифт в машинке и сменила ленту?

Я застыл со шляпой в руке.

— Когда это ты успела?

— Сегодня утром.

Я вышел на улицу. Моросил мелкий дождь.

— Миллионы людей неправильно пишут слово "простираются", — сердито ворчал я, поворачивая ключ в замке зажигания, — А ленту в машинке она сменила, потому что…

Тут мотор завелся, и я поехал в бар «У Мака».

Заняв свободный табурет у стойки, я заказал шотландское, нагнулся, развязал и завязал шнурок на правом ботинке и огляделся по сторонам, ожидая, что сейчас ко мне кто-нибудь подойдет.

Как бы не так. Никто из посетителей не двинулся с места.

Я посмотрел на часы. Ровно восемь. Наверное, он или она запаздывает.

Я принялся дожидаться.

Через восемь человек я сдался, не говоря уже о том, что умудрился превратить шнурок на правом ботинке в какой-то Гордиев узел.

Когда я вернулся домой, Дорис спала. Я доел большой пакет картофельных чипсов, который, как смутно помнил, зачем-то купил в баре, и, пошатываясь, отправился в постель.

Проснулся я с дикой головной болью. «Может быть, это аллергия на чипсы?» — горестно подумал я, распутывая шнурок.

— Ты, случайно, не простыл? — обеспокоенно спросила Дорис, заметив, что я, не притронувшись к еде, пью третью чашку кофе подряд.

— Надеюсь, что нет.

Допив кофе, я проглотил пару таблеток аспирина и поехал на работу. Две утренние лекции тянулись, как бесконечная пытка, и я едва дождался полуденного перерыва.

Мне удалось что-то затолкать в себя в кафетерии, после чего я решил прогуляться по студенческому городку, чтобы освежиться. Когда я остановился, чтобы закурить трубку, ко мне подошел высокий, хорошо одетый мужчина. Взглянув на мои ботинки, он усмехнулся.

— Я вижу, вам удалось справиться со шнурком.

Я изумленно уставился на него.

— Так это вы прислали мне то письмо?

— Да. Вчера вечером я был в баре «У Мака».

— Какого же черта вы не подошли ко мне?! Особенно до того, как я купил эти мерзкие чипсы?!

— Потому что я очень осторожный человек. А дело требует осторожного подхода. — Он внимательно посмотрел на меня, — Что вы подразумевали под «радикальным способом»?

— А вы как думаете? — грубо буркнул я, все еще не в силах успокоиться.

— Убийство?

— Верно, — после некоторого колебания ответил я.

Он внимательно оглядел меня с головы до ног,

— И сколько бы вы попросили за убийство моей жены?

— Десять тысяч, — наобум ответил я.

Похоже, сумма его ничуть не обескуражила.

— Каким образом вы собираетесь это провернуть?

— Сначала мы организуем вам алиби, а потом я ее застрелю. Вас никто не заподозрит.

Он одобрительно кивнул.

— Что ж, план и в самом деле очень простой и должен сработать… профессор Паркерсон.

Я опешил.

— Откуда вы знаете, как меня зовут?

— Вчера вечером я проследил за вами до