- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Иван Тропов Люди Анунамэ
Ножи, вымоченные в соленой воде веревки, кляп… И снег. Снег валился сверху огромными хлопьями, серебристый в свете луны. Старший хранитель Назар поежился от холода. Непривычно. Обычно милостивый Анунамэ заботится о своих слугах. Но это — внутри своих владений. А здесь уже граница. Здесь щедрый Анунамэ бессилен. Туда, дальше — владения другого бога. Знать бы еще, какого… Можно было бы попросить и его о помощи. Да только кто же просто так выдаст тайное имя своего бога? Никто. Ну а если тайного имени бога не знаешь… Тогда остается одно: сиди смирно и тихонько дыши на коченеющие пальцы. Да молись милостивому Анунамэ, чтобы ненароком чужих богов не прогневать… — Не дрожи, — бросил магистр, не оборачиваясь. — Всю удачу распугаешь. Он все вглядывался вниз, в лощину. На дом чернокнижника. Еще месяц назад там ничего не было. Теперь — длинный приземистый дом из гранитных валунов. Больших, тяжелых, хорошо подогнанных и отшлифованных. В окнах свет. По зеленоватым занавесям иногда пробегают тени… — Вышла! — шепнул Назар. — Вон она! Из-за дома выскользнула тень. На голове широкий капюшон, лица не разглядеть — но явно женщина. — Вижу, вижу… — пробормотал магистр. Женщина обошла дом и пошла вверх по косогору — прямо к ним. — Ну-ка, назад, — махнул рукой магистр. — Назад… Да, женщина шла прямо сюда. В земли Анунамэ. — Сдается мне, магистр, это кто-то из наших. — Была, — отозвался магистр, не оборачиваясь. — Что?.. — не понял Назар. — Была наша, — сказал магистр. — Зови остальных. Быстрее.Она даже не успела вскрикнуть. Хранители налетели с двух сторон. Дюжина цепких рук, веревку на шею, рывком на землю, капюшон с лица… — М-мать ее потаскуху! — не веря своим глазам. — Аннушка-толстушка… Она. Только ее едва узнать. Вместо заплывших свиных глазок — огромные голубые глазищи. Вместо толстых щек — высокие скулы с ямочками. От двойного подбородка, свисавшего на шею, как петушиные сережки, не осталось и следа. И кажется, под одеждой тоже никаких обвислых телес… На миг руки всех оцепенели. — Держите ее! Магистр вцепился в плащ и рванул. Брызнули в стороны пуговицы плаща, с треском разлетелось по швам платье — и руки вновь оцепенели. Лицо еще можно было узнать. Но тело… Стройное, почти худощавое. Если что и напоминало прежнюю Аннушку-толстушку — то лишь крупные груди с плоскими сосками. Только теперь они не были еще одной обвислой складкой, нет. Совсем нет. Теперь эти груди притягивали взгляд, манили руки… — Ведьма… — Чертово отродье… И какова же должна быть сила того, что в доме? Если он может вот так вот, запросто, за один вечер… — Да держите же ее! — рявкнул магистр. Подцепил пальцем и откинул прочь удавку с ее шеи. Аннушка с всхлипом втянула воздух, попыталась что-то произнести — но пальцы магистра клещами стиснули ее шею. — Что? Что ему было нужно от тебя? Магистр ослабил хватку — ровно настолько, что Аннушка смогла всхлипнуть: — Я… Ничего… Он просто… Пальцы вновь сомкнулись. Магистр навис над ней. — Что? Что он взял взамен? — выплевывал он слова ей в лицо. — Он взял тебя? Он отымел тебя, потаскуха?! Говори! — Нет… — На ее синих глазищах, словно крошечные алмазы, заискрились слезы. — Нет, нет! — Тогда что? — Он просто… — Что? — Слова… — Что?! — Я должна была повторить за ним слова! — Ты… Ты продала ему свою душу?.. Ты продала ему свою душу?! — Нет! — Душу?! — Нет! Нет! Там было другое… Я просто… Он сказал… Пальцы сомкнулись. На этот раз куда сильнее. — Конечно, другое… — Гримаса перекосила лицо магистра. — Слуги дьявола знают, как пеленать в словах… — Он стиснул зубы и не то тих зарычал, не то застонал. — Зачем, женщина? Зачем ты предала своего бога? — Я… — Твой бог не давал тебе теплых стен зимой, не давал прохладного ветра летом? — Я… — Не давал?! — Давал… — Твой бог не давал тебе еды, сладостей и вин? — Давал… — Твой бог заставлял тебя работать? Хоть раз он заставил тебя делать что-то такое, чего тебе не хотелось? — Нет… Нет… — Так за что же ты предала своего бога, женщина?! — Я… Пальцы стиснулись, лишив ее воздуха. На шее магистра вздулись вены, его лицо кривилось. Потом гримаса пропала. Осталась лишь холодная сосредоточенность. — Ну что же, — слова срывались с его губ, как оледенелые камешки в студеную воду, мерно и неумолимо. — Ты сама выбрала свою участь. Аннушка под его рукой рванулась — попыталась. Пальцы держали ее за горло как клещи. Она пыталась что-то сказать, но ее губы шевелились совершенно беззвучно, лишь угадывалось: «нет, нет…» — Ножи, — сказал магистр. В его руке уже блестело лезвие. — Ты впустила в сосуд своей души семя дьявола, женщина. Тебе не место среди нас. Хочешь ли ты покаяться перед нами и перед своим богом… в последний раз? Семь лезвий повисли над ней, серебряных холодных лезвий. Аннушка затрепыхалась. Рванула руками, ногами, выгнулась. Ее рот беззвучно открывался, шея напряглась — она мотала головой, попыталась приподняться, вырваться из хватки… — Не хочешь… — констатировал магистр. Поморщился: — Дьявольское семя быстро пускает корни… Как глава хранителей этих земель, я приговариваю тебя к смерти. Магистр на миг вскинул глаза к небу: — Именем Анунамэ! — Именем Анунамэ… Именем Анунамэ… Именем Анунамэ… — дробным эхом откликнулись хранители. И когда тайное имя Господа семь раз унеслось ввысь, семь холодных лезвий упали вниз.
Ноги скользили по тающему снегу, а ветер бил в лицо и разметал полы плащей. Стаей черных птиц они слетели с косогора. — Не дайте ему говорить! — крикнул магистр. — Не дайте ему колдовать! — Не пытайтесь убить! — рявкнул Назар. — Не пытайтесь его убить, пока не свяжите! И кляп! Кляп сразу! Звон стекла, вынесенная с косяком дверь… Прежде чем чернокнижник понял, что к чему, веревки уже стянули его по запястьям и лодыжкам, а рот распух от кляпа. Слишком маленький рот — для такого кляпа. — Он же… Назар повернулся к магистру, не решаясь договорить. Чернокнижник… Какой же это чернокнижник? Щенок щенком, лет четырнадцати от роду, не больше! Разве может быть чернокнижник — таким сопливым молокососом? — Не бери в голову, храмовник, — сказал магистр. — Личина. Всего лишь личина. Хотел обмануть нас. Парень затрепыхался, как рыба. Попытался заговорить — но кляп надежно отгородил его от возможности сказать заклятье.
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »