приятельнице Александре Смирновой, которая разумно бросила их в камин, желая тем самым положить конец череде смертей. Я надеялась, что карты уничтожены навсегда, но, вернувшись домой, я с ужасом вновь нашла у себя на столе зловещую колоду.
У меня осталось всего лишь три дня жизни! Почему эта мистическая трагедия произошла именно со мною?
Не зная, как поступить, я снова вернулась к Александре Смирновой. У неё в гостиной я застала нашего общего знакомого Мишеля Лермонтова. По правде сказать, он мне никогда не нравился, его ядовитые шутки вызывали у меня раздражение, а его манеры презрение.
— Карты, которые вы сожгли, снова вернулись ко мне! — с отчаянием воскликнула я, показывая колоду Александре.
Я была готова к очередному язвительному замечанию Лермонтова, и сейчас это меня совершенно не беспокоило. Пусть потешается, мне уже безразлично. К моему великому удивлению, Лермонтов оказался серьёзен.
— Прошу вас, попытайтесь вспомнить игру с господином Шавелиным, — произнёс он. — Вы часто оказывались с ним за одним игровым столом?
В тоне Лермонтова звучала искренняя готовность мне помочь. Я не ожидала, что он вдруг решится оказать мне подобную услугу. С первого дня нашего знакомства я считала его хоть и не врагом, но явным недоброжелателем.
— Я играла один раз в жизни, мы даже не делали крупных ставок… Господин Шавелин был очень осторожен… Это была игра — ради самой игры… — вспоминала я, — поскольку я была самым неопытным игроком, я проиграла… Зачем вы хотите это знать? — вопрос Лермонтова показался мне странным.
— Чтобы вам помочь, нужно выяснить, как карты выбирают свою жертву! — пояснил Лермонтов.
Я вопросительно взглянула на Смирнову, она спокойно кивнула в ответ. Ей я доверяла, пришлось довериться и Лермонтову — у меня не было другого выбора.
— Разрешите поделиться моими наблюдениями, — произнёс Лермонтов, — когда карты попали в игру, проигравшим оказался господин Галунин, потом карты выбрали госпожу Решачёву, которая тоже однажды проиграла Галунину. Она играла три раза в жизни, поэтому этот факт оказалось легко установить. Господин Шавелин проиграл Решачёвой — это был её единственный выигрыш… А вы, значит, проиграли господину Шавелину…
— Карты выбирают проигравшего из круга былых игроков жертвы, — пояснила мне Смирнова.
— Если ваша версия верна, — задумалась я, — то я, пожалуй, стану последней жертвой, поскольку я более никогда не играла в карты…
Не знаю, но сие умозаключение немного порадовало меня, наконец-то, злобный призрак картёжника перестанет мучить живых.
— Благодарю за желание помочь, — произнесла я, поднимаясь с кресла, — но, боюсь, вам ничего не удастся сделать… Не знаю, как я могу провести эти три дня… Никогда не задумывалась.
— Признайтесь в любви, — такого дерзкого совета я не ожидала даже от Лермонтова.
Хотя… в моём положении, он мог показаться весьма дельным… Я невольно задумалась, а есть ли на свете человек, которого я могла бы полюбить? Знаю, меня прозвали снегурочкой… Неужели я выгляжу столь неприступно? После смерти мужа прошло пять лет… а любила ли я мужа? Он был старше, и я его слушала… С этими размышлениями я вернулась домой… У меня только три дня, чтобы влюбиться…
Дома меня ждал Вишневский, именно этот глупец пустил проклятые карты в игру. Он долго извинялся, чем, наконец, вызвал мой смех.
— Сыграем? — предложила я, доставая проклятые карты.
Мне хотелось немного напугать его. Замешкавшись, Вишневский согласился. Удивительно, но карты будто бы повиновались мне, и я легко обыграла его. На этом мы простились.