достаточно похудела, чтобы меня приняли в балетную школу?
— Вполне достаточно, — сказал я, оглядев ее фигуру. — Ты такая тощая, что тебя примут без экзаменов!
Странные звуки донеслись из трюма. Послышалось сердитое рычание, а капитан Прунамель стал вдруг громко ругаться на новозеландском языке. Из люка показалась голова капитана. Он тащил за собой еще кого-то. Тот упирался и рычал. Мы увидели высокий воротник мундира и плечи с золотыми эполетами. На палубе стоял королевский сторож Кирюха. Мы онемели от изумления. Митька-папуас сказал:
— Вот он куда завалился! А мы-то гадали всей Мурлындией!
Капитан Прунамель уравновесил Кирюху в стоячем положении и дал ему подзатыльник.
— Ах ты, пугало, кашалот неудифферентованный! — орал капитан на Кирюху, втянувшего голову в плечи. — Что мне с тобой делать, медуха маскарадная? Куда я тебя дену, такого антилопа, тикароа матараи?!
Капитан выражался по-новозеландски минут пятнадцать не переводя дыхания. Он устал. Утерев пот, капитан спросил:
— Что ты умеешь делать, слух царя мурлындского?
— Лежать! — коротко отрапортовал Кирюха.
— Еще?
— Сидеть, — сказал Кирюха, покопавшись в памяти.
— А стоять умеешь?
— Не пробовал.
— Добро… Сейчас не время пробовать, — решил капитан. — Видишь бочку? — капитан указал пальцем наверх. На верхушке мачты была привязана бочка. — Полезай в нее, усаживайся и смотри вокруг. Увидишь судно, или землю, или плавающий предмет — сразу докладывай громким голосом. Понял?
— Понял, — сказал Кирюха и полез в бочку по веревочному трапу.
Капитан принес, наконец, из трюма морскую каргу. Он проложил курс до нашего поселка, понюхал воздух и посмотрел на цвет утренней зари.
— Будете дома в двадцать часов! — объявил капитан Прунамель.
— Ура! — закричали мы с Лидкой.
А Петька не стал кричать. Он с тоской во взоре оглянулся назад, туда, где осталась Мурлындия…
— Вижу плавающий предмет! — громко крикнул Кирюха. — Докладывай, в каком направлении! — сказал капитан, задрав голову и уперев руки в бока. — Вижу плавающий предмет сзади на длинной веревке! — доложил Кирюха по всем правилам. Мы кинулись на корму. Привязанный к румпелю длинным канатом, за «Диогеном» тащился плот, тот самый, на котором прибыли в Мурлындию мудрецы с острова. На плоту, крепко обнявшись, спали Стропила и Кикимор. Капитан Прунамель очень рассердился, увидев такое. — Эй, на плоту! — рявкнул он. У меня зазвенело в левом ухе. Летевшая неподалеку чайка камнем упала в воду. Стропила и Кикимор зашевелились, раскрыли глаза. — Уже утро, — сказал Стропила. — Капитан зовет нас завтракать. — Крепко сказано: завтракать! — повторил Кикимор, щурясь на восходящее солнце. Капитан Прунамель впал в ярость: — Я тебе сейчас покажу точное время суток! Ты у меня увидишь и завтрак, и полдник, и пятичасовой чай! Как ты смел прицепиться, да еще к румпелю?! — Люблю путешествовать, — сказал Стропила. — Особенно я обожаю морские путешествия в тихую погоду. — Эмигранты безродные! — взорвался капитан Прунамель. — Будете путешествовать до конца своей никчемной жизни! Эй, матросы, рубите канат! — Отмени приказание, капитан, а то пойдешь под суд, — спокойно сказал Стропила. — За что это? — удивился капитан Прунамель. — За то, что не оказал помощи терпящим бедствие на море! Капитану пришлось согласиться: — Твоя правда, пират эдакий… Закон так и гласит. Но я тоже найду на тебя закон! Отдам тебя под суд за то, что прицепился к судну без разрешения капитана, не имея документов на выезд. — Отдавай, капитан Прунамель, — насмешливо сказал Стропила. — Тебя все поварята на флоте обсмеют: что же это за капитан, который не заметил, что к его корме другое судно прицепилось! — Опять твоя правда, корсар прибрежный… — согласился капитан. — В суматохе отходили. Я чувствовал, что ход меньше, чем полагается, да не было времени выяснять причину. — Ты не оправдывайся, а возьми-ка нас на борт, — сказал Стропила. — Здесь не жарко, да и сыровато. Брызги летят. — Придется принять вас на борт, — сказал капитан Прунамель. — А плот ваш я разберу на дрова! — Не в музей же его сдавать! — согласился Стропила и начал вместе с Кикимором подтягивать канат. Бывшие мудрецы выбрались на палубу и пошли завтракать. А мы так измучились, что отказались от еды. Петька задремал под стенкой рубки. Лидка тоже клевала носом. Меня тянуло прилечь после тяжелой ночи… Я сказал капитану, что на порядочных судах имеются спальные места. — Вы правы, шеф, — улыбнулся капитан Прунамель. Он провел нас с Лидкой в каюту — теплую, уютную, освещенную только лучом света, проникающим сквозь маленький иллюминатор. В каюте пахло сосновой смолой. Тихо булькала вода за бортом. Лидка легла на деревянную скамейку. Я рухнул рядом, положив голову на ее руку и заснул раньше, чем закрылись глаза. Когда я проснулся, Лидки в каюте не было. Я протер глаза, пригладил волосы и вышел наверх. Солнце уже склонялось к западу. Матросы шумно сражались в карты с бывшими мудрецами и щелкали их по носам колодой. Кирюха по-прежнему сидел в бочке и добросовестно смотрел вдаль. У штурвала стоял Петька. Он уверенно правил, а у капитана был такой невозмутимый вид, будто так и надо. «Неужели Петька умеет?» — подумал я. Мне стало немножко завидно. — Вы проверьте, — сказал я капитану, — может, он не туда правит. На Петьку надеяться нельзя, я уже убедился. — Возможно, на берегу это и так. Не стану спорить, дорогой шеф. Но в море на Петю можно положиться, — сказал капитан. — Я уже убедился, что Петя правит туда, куда надо. Из него вышел бы прекрасный моряк. — Съел? — сказал Петька, не отрывая взгляда от компаса. Я увидел, что нас слушает Лидка, и попытался сострить: — Я рад, что ты хоть на что-то годишься! — Уж не как некоторые, которые только глину месить умеют, — довольно удачно отпарировал Петька. Игроки перестали щелкать друг друга по носам и прислушались к нашему разговору. Я не должен был оплошать. — Кирпичи я делал как хотел, а тебе то ли дадут постоять за штурвалом, то ли не дадут. Это от тебя не зависит. Петька не сдавался: — Если бы в Мурлындии нашелся хоть один специалист строитель, тебе бы даже песок подносить не позволили. Твои кирпичи больше похожи на булыжники. А я стою за рулем при капитане, и он меня хвалит, как видишь! — В тихую погоду за рулем стоять просто, — сказал я. — Это и Ежуня сумеет. Ты бы в шторм попробовал.
ТЕТРАДЬ 18
— Вижу плавающий предмет! — громко крикнул Кирюха. — Докладывай, в каком направлении! — сказал капитан, задрав голову и уперев руки в бока. — Вижу плавающий предмет сзади на длинной веревке! — доложил Кирюха по всем правилам. Мы кинулись на корму. Привязанный к румпелю длинным канатом, за «Диогеном» тащился плот, тот самый, на котором прибыли в Мурлындию мудрецы с острова. На плоту, крепко обнявшись, спали Стропила и Кикимор. Капитан Прунамель очень рассердился, увидев такое. — Эй, на плоту! — рявкнул он. У меня зазвенело в левом ухе. Летевшая неподалеку чайка камнем упала в воду. Стропила и Кикимор зашевелились, раскрыли глаза. — Уже утро, — сказал Стропила. — Капитан зовет нас завтракать. — Крепко сказано: завтракать! — повторил Кикимор, щурясь на восходящее солнце. Капитан Прунамель впал в ярость: — Я тебе сейчас покажу точное время суток! Ты у меня увидишь и завтрак, и полдник, и пятичасовой чай! Как ты смел прицепиться, да еще к румпелю?! — Люблю путешествовать, — сказал Стропила. — Особенно я обожаю морские путешествия в тихую погоду. — Эмигранты безродные! — взорвался капитан Прунамель. — Будете путешествовать до конца своей никчемной жизни! Эй, матросы, рубите канат! — Отмени приказание, капитан, а то пойдешь под суд, — спокойно сказал Стропила. — За что это? — удивился капитан Прунамель. — За то, что не оказал помощи терпящим бедствие на море! Капитану пришлось согласиться: — Твоя правда, пират эдакий… Закон так и гласит. Но я тоже найду на тебя закон! Отдам тебя под суд за то, что прицепился к судну без разрешения капитана, не имея документов на выезд. — Отдавай, капитан Прунамель, — насмешливо сказал Стропила. — Тебя все поварята на флоте обсмеют: что же это за капитан, который не заметил, что к его корме другое судно прицепилось! — Опять твоя правда, корсар прибрежный… — согласился капитан. — В суматохе отходили. Я чувствовал, что ход меньше, чем полагается, да не было времени выяснять причину. — Ты не оправдывайся, а возьми-ка нас на борт, — сказал Стропила. — Здесь не жарко, да и сыровато. Брызги летят. — Придется принять вас на борт, — сказал капитан Прунамель. — А плот ваш я разберу на дрова! — Не в музей же его сдавать! — согласился Стропила и начал вместе с Кикимором подтягивать канат. Бывшие мудрецы выбрались на палубу и пошли завтракать. А мы так измучились, что отказались от еды. Петька задремал под стенкой рубки. Лидка тоже клевала носом. Меня тянуло прилечь после тяжелой ночи… Я сказал капитану, что на порядочных судах имеются спальные места. — Вы правы, шеф, — улыбнулся капитан Прунамель. Он провел нас с Лидкой в каюту — теплую, уютную, освещенную только лучом света, проникающим сквозь маленький иллюминатор. В каюте пахло сосновой смолой. Тихо булькала вода за бортом. Лидка легла на деревянную скамейку. Я рухнул рядом, положив голову на ее руку и заснул раньше, чем закрылись глаза. Когда я проснулся, Лидки в каюте не было. Я протер глаза, пригладил волосы и вышел наверх. Солнце уже склонялось к западу. Матросы шумно сражались в карты с бывшими мудрецами и щелкали их по носам колодой. Кирюха по-прежнему сидел в бочке и добросовестно смотрел вдаль. У штурвала стоял Петька. Он уверенно правил, а у капитана был такой невозмутимый вид, будто так и надо. «Неужели Петька умеет?» — подумал я. Мне стало немножко завидно. — Вы проверьте, — сказал я капитану, — может, он не туда правит. На Петьку надеяться нельзя, я уже убедился. — Возможно, на берегу это и так. Не стану спорить, дорогой шеф. Но в море на Петю можно положиться, — сказал капитан. — Я уже убедился, что Петя правит туда, куда надо. Из него вышел бы прекрасный моряк. — Съел? — сказал Петька, не отрывая взгляда от компаса. Я увидел, что нас слушает Лидка, и попытался сострить: — Я рад, что ты хоть на что-то годишься! — Уж не как некоторые, которые только глину месить умеют, — довольно удачно отпарировал Петька. Игроки перестали щелкать друг друга по носам и прислушались к нашему разговору. Я не должен был оплошать. — Кирпичи я делал как хотел, а тебе то ли дадут постоять за штурвалом, то ли не дадут. Это от тебя не зависит. Петька не сдавался: — Если бы в Мурлындии нашелся хоть один специалист строитель, тебе бы даже песок подносить не позволили. Твои кирпичи больше похожи на булыжники. А я стою за рулем при капитане, и он меня хвалит, как видишь! — В тихую погоду за рулем стоять просто, — сказал я. — Это и Ежуня сумеет. Ты бы в шторм попробовал.