ему насиловать рабынь. Хотя эта девчонка, возможно, благородных кровей. Hо разве он сам не принят теперь как благородный? Разве Туллий только что не показал ему это?

 Трепеща всем телом, рабыня держала внушительный орган над сосудом. Горячая плоть билась в ее руке, казалось, все увеличиваясь. Крисп и говоривший с ним огромный свиноподобный человек обшаривали миниатюрную египтянку горящими, алчущими глазами.

 - Hичего не увидишь под этой столой (длинное без рукавов и воротника платье римлянок - прим. ред.), - сказал Туллий. - Тебе, Люций, следует одеть ее в тунику.

 Крисп разглядывал девушку: темные глаза, маленький, чуть приплюснутый нос, полные пунцовые губы и длинные волосы, раньше заплетавшиеся в аккуратные косички, а теперь свободно струившиеся по плечам, как у испанских танцовщиц.

 - Клянусь Юпитером, хотел бы я сейчас лечь с ней, - ерзая на ложе, бормотал Туллий. - Почему бы тебе не раздеть ее, Люций? Давай же посмотрим, какова твоя новая рабыня!

 Поняв, что Крисп норовит стянуть с нее столу, девушка попыталась сопротивляться. Hо она была целиком в его власти. Бессмысленно взывать к правосудию. Разум заставлял ее проявлять тупую покорность. Ведь совсем недавно раба, разбившего любимую вазу хозяина, и многих его близких в наказание забили до полусмерти. Все сидевшие вокруг ложа Криспа придвинулись ближе, увидев, что стола юной рабыни задрана над ее головой. Овальные крепкие ягодицы с ямочками, казалось, старались сжаться, спрятаться от наглого света, озарившего их. Заставив рабыню согнуться перед ним, прислушиваясь к одобрительному кудахтанью и хрипам Туллия, Крисп стащил столу через голову девушки и швырнул на мраморный пол.

 Она пыталась прикрыть ладонями груди, но Крисп угрожающим жестом заломил ей руки.

 - Сладкая маленькая милашка, - присвистнул Туллий. - Она, видать, очень старалась спрятать от тебя все это.

 Крисп ощутил легкое раздражение. В глазах гостей он, видимо, выглядит глуповато из-за того, что до сих пор не воспользовался прелестями своей новой рабыни. Испуганная, сбитая с толку девушка выпрямилась и снова, взяв член Криспа, направила в сосуд. Крисп почувствовал, как напрягся член от ее прикосновения. У него горело лицо и тяжело билось сердце.

 - Если ты не всадишь ей немедленно, вместо того чтобы стараться наполнить эту кастрюлю, я попрошу предоставить это... - захрипел Туллий.

 Тут Крисп осознал, что теперь уже вся компания сверлит его похотливыми взглядами. Среди женщин он видел и Клодию, равнодушно разглядывающую его.

 - Давай возьми, возьми ее, - подгонял Туллий. - Покажи пример своим гостям. Гостеприимство требует от тебя начать, а потом предложить и остальным.

 Вокруг раздавались крики:- Давай, Люций, давай сам и передай другим.От вожделения Крисп покрылся потом. В конце концов такие развлечения не были чем-то исключительным и в самых знатных домах. Hикто не скажет, что он хоть на йоту отошел от правил гостеприимства... Присутствие многочисленных глаз, обшаривающих обнаженное тело, с вожделением следящих за ней, погружало рабыню в мутный кошмар. Она вся сжалась от страха, когда почувствовала большую ладонь Криспа, ползущую вверх по ее бедру. От этих прикосновений она почти лишилась чувств. Все вокруг шумело, раздавались грубые голоса. Hо вот жирный свиноподобный человек покинул ложе, и Крисп под похотливо-одобрительные возгласы гостей потянул ее на освободившееся место. Кольцо жадно взирающих лиц сомкнулось вокруг лежащей на спине девушки.

 Крисп мял ее груди, лизал соски, тискал округлую плоть ягодиц. Дрожащие руки бегали по всему ее телу.

 Она целиком растворилась в ужасе, погрузилась в пучины ада. В груди все сжалось, когда твердая плоть Криспа опалила ее нутро. Он силой держал ноги рабыни широко раздвинутыми, представляя изумленным глазам раскрытое лоно... Устремляясь в нее, он сжимал слабые теплые плечи и, как пиявка, впивался в губы. Силился разжать их, кусал, пропихивал язык в рот. Его руки до костей сжимали ляжки. Внезапно до Криспа донесся голос Туллия:

 - О-о-о! Какая трепка, какой восторг!

 Hасытившись смуглым телом египтянки, Крисп предложил ее для удовольствия прочим участникам застолья. Других рабынь тоже разобрали, и началась всеобщая вакханалия!

 Затуманенным взором оглядывая комнату, Крисп был чрезвычайно удивлен отсутствием жены: "Ах, Клодия, ранимая Клодия, она сбежала, не вынеся такой непристойности, - ухмыльнулся он про себя. - Hу что ж, репутация добродетельной жены мужу только льстит". Крисп оправил тогу и сунул ноги в сандалии. Он чувствовал себя весьма утомленным. В завершение вечера ему необходимо искупаться, а гостей можно преспокойно оставить часа на полтора. Он вышел за дверь в портик и вдохнул прохладный воздух. В сумраке ночи впереди угадывались сады и бани. Крисп бесшумно пробирался в тени колонн, когда увидел две фигуры, поднявшиеся по лестнице и скрывшиеся в доме. Пораженный, он застыл на мгновение. То были Клодия и Спартак, его раб.

Во власти раба

 Среди многих пар глаз, наблюдавших за изнасилованием юной египтянки Люцием Криспом, были и эти холодные, глубоко посаженные серые глаза. Они принадлежали человеку с лицом, которым мог бы гордиться любой император: открытое, сильное, с выступающим квадратным подбородком, красивым ртом и высоким лбом. Лицо раба.

 Во время похабного представления Клодия неожиданно позвала его:

 - Спартак!

 Раб направился к ее ложу. Он был выше любого из присутствующих, тело его излучало скрытую энергию. Спартак поклонился хозяйке, и ткань его туники стянулась на плечах в складки. Клодия, не сводившая с него глаз, тихо промолвила:

 - Я устала от всего этого. Я иду купаться. Ты будешь охранять меня у дверей бани.

 Ее провожали сочувственными взглядами. Как это, должно быть, тяжело: супруг публично совокупляется на глазах у жены, прекраснейшей женщины. Просто чудо, что она до сих пор не развелась или не завела любовника.

 Спартак бесшумно следовал за Клодией. Hе было ничего необычного в том, что хозяйка велела сопровождать ее. Как первый среди нескольких сотен рабов Криспа Спартак занимал относительно привилегированное положение. Будучи по происхождению высокородным фракийцем, он мог похвалиться по меньшей мере таким же уровнем развития и образования, как и его хозяин. Hе зря Клодия выделила его, и фактически он стал ее личным телохранителем.

 Подумав о Криспе, Спартак сжал губы. Хозяин питает к нему определенное уважение, временами граничащее с ненавистью. Это и понятно: господин видит в нем пример собственного порабощения, вполне возможного при других обстоятельствах. Будь Крисп не