Евгений Георгиевич Санин

ИСЦЕЛЕНИЕ ВЕЧНОСТЬЮ

роман

 

 

 

Светлой памяти моего дедушки

Евгения Михайловича Калачёва

(в честь которого назвали меня родители),

положившего жизнь свою за Отчизну

и нас, ныне живущих,

в 1943-м году под Смоленском…

 

 

 

 

 

«Грядущаго ко Мне не изжену вон…»»

(Ин.6,37)[1]

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Закат на рассвете

Глава первая

1

 

            - Что это?

            Император Траян тяжелым хмельным взглядом посмотрел на срочно вызванного секретаря.

            И брезгливым жестом показал на лежащий на столике около кувшина с двумя кубками вина листок.

            - Обрывок папируса, цезарь! – недоуменно пожал плечами тот.

            Разделявший с императором винную трапезу смотритель течения Тибра, его берегов и римских клоак Плиний Секунд Младший, племянник знаменитого ученого, погибшего во время извержения Везувия, неодобрительно хмыкнул.

            - Я вижу, что это не пергамент! – сделав несколько больших глотков из кубка, согласно кивнул ему Траян. – И поэтому спрашиваю – что это?

            Секретарь при этих словах по-солдатски вытянулся, и лицо его стало сразу строгим и озабоченным.

            Мало того, что он был военным трибуном. Так еще и прошел неплохую школу работы секретарем во время правления двух прежних императоров. При первом из них, Домициане, чтобы не остаться без головы, нужно было мгновенно оценивать обстановку. Правда, при втором – престарелом и добродушном Нерве – можно было немного расслабиться. А при нынешнем, славящемся простотой и доступностью – он даже носилками не пользовался, в отличие от предшественников, ходя по Риму пешком, - и вовсе стал позволять себе легкие вольности. Но тут вдруг словно повеяло прежними страшными временами. Поэтому, сообразив, что дело, кажется, куда серьезнее, чем он ожидал, секретарь внимательно ознакомился с листком папируса и сказал:

            - Судя по тому, что здесь упомянуто имя «Христос», надо полагать, что это из книги какой-нибудь христианской секты!

            - Я понимаю, что это не из «Истории» или «Анналов» Корнелия Тацита – усмехнулся Траян и, снова поднимая кубок, приветливо кивнул своему сотрапезнику. - Если не ошибаюсь, твоего друга, мой дорогой Секунд?

            - Да, достойнейший владыка! – благодарно наклонил голову Плиний.

            Траян осушил кубок до конца и, подождав, когда Плиний наполнит его вновь, взглянул на секретаря еще более тяжелым взглядом.

            И стукнул кулаком по обрывку папируса, проливая на него из кубка вино:

            - А вызвал я тебя вот по какому поводу! Как ты думаешь, Титиний Капитон, где он был обнаружен?!

            - Полагаю, где-нибудь в катакомбах или в другом месте их тайных сборищ, цезарь! - предусмотрительно делая полшага назад, осторожно ответил секретарь.

            Кто-кто, а он прекрасно знал, какая тяжелая и меткая рука в бою и во время тренировок у этого императора-полководца.

            - Так вот, - вытирая руку прямо о тунику, хмуро сказал тот. - Этот папирус найден — в моем дворце!

            - Что?! - забывая осторожность, рванулся к столу секретарь.

            - То, что слышал! - по-солдатски грубо рявкнул на него Траян. - Пять лет назад я возобновил закон, запрещавший тайные общества и косвенно касавшийся христиан. В этом году начал гонения, правда, не такие массовые, как при Нероне, а только по частным обвинениям, уже непосредственно против них. И вдруг, о боги! Что я вижу? Их следы ведут чуть ли не в мою спальню! Поэтому мне особенно важно знать, что было написано во всей этой книге!

            - Я навел кое-какие справки, как ты того пожелал, владыка! – с поклоном обратился к нему Плиний. - Судя по некоторым фразам, это отрывок из написанной всего несколько лет назад книги под греческим названием «Апокалипсис». В ней некий христианский апостол Иоанн, или как с особым почтением называют его единоверцы, Богослов, описывает свое Видение или Откровение, которое было дано ему его Богом на острове Патмос, где он пребывал тогда в ссылке…

            Прикрыв глаза, Плиний начал подробно рассказывать то, что передали ему сведущие люди.

            -Так…

            - Так.

            - Так! – сопровождали его слова ничего хорошего не предвещавшие возгласы императора.

            Траян слушал своего сотрапезника, и лицо его начало медленно наливаться кровью.

            - Цезарь! – воскликнул секретарь, начиная беспокоиться за здоровье императора. - У нашего Секунда прекрасный слог, отличные знания и завидная память! Прикажи ему самому взяться за писание истории и – клянусь Юпитером - он превзойдет умением своего великого друга!

            Траян жестом остановил хитрого секретаря, пытавшегося свести бурное течение горной реки разговора в более спокойное, равнинное русло.

            - У меня свои планы касательно его будущего, – недовольно сказал он. – А что касается этого клочка папируса…

            Император с минуту помолчал и, наконец, сказал:

            – Я утрудил моего дорогого Секунда просьбой несколько глубже разобраться с ним. И заодно хотел посоветоваться с тобой – стоит ли вообще обращать на него внимание. Но прихожу вот к какому выводу. Эти христианские проповедники, или, как я сейчас слышал, апостолы – несмотря ни на что, обошли весь мир. Повсюду основали свои общины…

            Траян грозным взглядом - как будто это он был повинен в этом - посмотрел на секретаря.

            - И если такая книга, где о Риме говорится в уничижительном, а точнее - уничтожающем его смысле, дойдет до всех городов, то что толку тогда от всех моих военных походов и громких побед? Там нас сразу перестанут бояться! Больше того - будут просто смеяться над нами! Поэтому дело с этим, казалось бы, ничтожным клочком папируса принимает куда более серьезный оборот и, более того – государственное значение! Немедленно вызвать ко мне префекта претория! – приказал он.

            И отставил в сторону кубок, что бывало с ним крайне