персиковыми щечками и пепельной копной волос, как у мамы. На смуглого темноглазого Жорика, с крупными классическими чертами, Вика, - ну уж никак не походила!

Сначала шли небольшие суммы и подарки: соседу-умельцу, его дочке Люське, её братьям...

Надюшка почти не слушала, хихикали потихоньку с Викой. Видно было, что дочь обожает свою красивую молодую маму.

Нотариус перешел к заключительной части.

Эля сжалась. Она понимала, что семейка ничего не знает.

Когда же было оглашено главное волеизъявление покойной в наступившей тишине, Зинка спросила: ну, а дальше?

Нотариус ответил: дальше - подпись Ираиды Васильевны и число.

- Как это? - Спросила опять Зинка и посмотрела вокруг.

Дочь её была понятливее, - она вдруг из румяной и красивой сделалась серой как снятое молоко.

Нотариус специально для Зинки ещё раз прочел завещание.

Та заголосила.

... Что старуха свихнулась и ничего не понимала, что она, Зинка, это знает, что мымра эта ( Эля) захороводила старую и та без ума отписала все ей и теперь они - нищие, а эта бесправно все заграбастила и что Зинка так это бандитство так не оставит!

Началось светопреставление.

Нотариус пытался что-то объяснить Зинке, на диване рыдала Надюшка, рядом с ней скулила как щенок Вика...

Эля чувствовала, что так будет! А может быть, Ираида нарочно так сделала, чтобы досадить и ей?..

Нотариус не выдержал и сказал, что немедля уезжает, но прежде должен поговорить с Элеонорой Владимировной.

Эля вдруг тоже заистерила и спросила, можно ли отказаться?

Нотариус взял её под локоть и вывел из гостиной на террасу.

Там он тихо и довольно сухо сказал ей, что сделать можно все. Но что он не рекомендовал бы действовать поперек воли покойной.

- Тем более, - сказал он, - у меня есть письмо Ираиды Васильевны насчет юной Виктории, которая вовсе не внучка ей и не дочь Георгию Александровичу, что Надежда не была расписана с Жорой. Вот так. - Поставил точку нотариус. - Думайте сами, Элеонора Владимировна, как поступить.

Эля вдруг подумала, что из-за того, чтобы не тратить нервы, она обирает своего сына, родного внука Ираидиного, единственного, отдав все чужим хитрым бабам!

Хватит! И пошла в дом.

Как только Эля вошла, Зинка заблажила.

- Вот она, гидра! Жорик её бросил, набрыдла она ему, полюбил от души и сердца мою Надю и ребеночка они народили, сам, сердешный, погиб в одночасье, а эта брошенка теперь тут распоряжается.

Эле надоела эта история и разозлила.

Она плотно уселась на стул и заявила: мне ваше вытье по фигу. Если не прекратите, вас отсюда выведут! Вы этого хотите?

- Это как это выведут? Законную супругу Георгия Алексаныча с ребеночком?

Зинка уперла руки в боки и наступала на Элю.

У Эли разболелась голова.

... Нет, она - не борец!

Эля вспомнила Мишку, который живет сейчас с двумя немолодыми женщинами, своими бабками, в двухкомнатной квартире в Питере, пока Эля зарабатывает деньги в Москве... А здесь, если она даст слабину, будут гужеваться чужие люди.

- Хватит! - Сказала она зло, - теперь послушайте меня. - она приостановилась, вынула из сумки деньги и сказала: Вика, пойди купи себе мороженого.

Вика взяла деньги и вышла.

Эля тихо рассмеялась.

- Дорогая моя, - сказала она почти нежно, - какая супруга? Откуда? Мало ли с кем Жорик переспал? Может они тоже все сейчас сюда прибегут и поселятся? Есть у вашей Нади документ, что она жена? Нет. Я знаю. Что она будет предъявлять? Ребенка? А на ребенка есть документ?

Тут Эля блефовала, она не знала, успел ли записать Жорик Вику на себя или нет. И увидела, что - нет, не записал.

У Зинки лицо опало и она на глазах состарилась.

- Ну вот, - так же ласково сказала Эля, - вижу, что никаких официальных прав у вас нет. Рекомендую вам уйти.

Но Зинка успела уже придти в себя и поперла как танк.

- Это что же получается? Георгий Алексаныч мою дочку любил, Ее все соседи знают как жену! Ребенок родился, кажное лето тут мы у бабки жили! Ираида свихнулася от болезни! А ты и подхватилась!

- Вы не мне зло делаете, а вашей же внучке! Для неё это стресс, вы, что, не понимаете? - Спросила Эля .

- Этот стрес, ты ей сделала, что дом родной отымаешь!

- Вика не Жорикова дочь, я это знаю и знает нотариус. У него есть документ от Ираиды,(она нарочно сказала - документ, а не письмо), ясно? И давайте закончим этот разговор.

Зинка хотела было что-то сказать, но тут вскочила Надюшка.

И надрывно и со слезами завопила: мама, не надо! Ты же знаешь, что Павлик - викин отец! Жорик догадывался! Но он меня простил! Собирался Вику на себя записать! Да не успел!

Зинка тоже завопила: дура! Свихнутая! Какой такой Павлик?

Надюшка закрыла лицо руками и тихо скулила.

Элю кольнула в сердце жалость. Она все-таки должна что-то сделать для этих несчастных Надюшки и Вики. Пусть живут летом в маленьком домике. И она сказала об этом.

Вошла с мороженым Вика.

Надюшка взяла Вику за руку, кинула матери - идем!

Зинка на ходу прошептала Эле: Жорикова - Викочка! Надька на себя поклеп взводит! Гордость играет.

Когда они исчезли, Эля облегченно вздохнула и с наслаждением закурила. Все. ***

До электрички Зинка, Надюшка и Вика плелись молча. А когда сели в полупустой вагон, Зинка сразу же шепотом начала выговаривать Надюшке. А та вдруг тихо заплакала, да так горько.

- Какая же ты у меня нескладеха, - шипела-шептала Зинка, - да уймись ты, хватит реветь, слезами делу не поможешь. Надо думать, чего делать. Ты, что, оставишь все этой худыщей стерве?

Надюшка просипела, - что, я хочу что ли ей оставлять? А делать-то что? Все против нас...

Зинка вспомнив недавнее, аж крякнула.

- Зачем ты ей про Пашку-то сказала? У меня ажно внутри оборвалось, ну, думаю, у меня и дочка! Дура.

- Да знала она все! - С досадой возразила Надюшка, - меня ведь Жорка сильно подозревал, особенно после, как Паша выпивший пришел на дочь глядеть. Жорка ведь хотел меня тогда бросить, я его уплакала, упросила. Я ж тебе всего не рассказывала ( ну и зря, бормотнула Зинка)... Только, мама, ты не ездий с Викой к ней на дачу, ну её, возьмет да отравит!

- Ага, отравит! Как бы её самую не отравили! - Заявила решительно Зинка, - она так, только хорохорится, а сама слабая на жалость. А ты гордость-то под пятку и деньков через десять возьми да и съездий. Я там чемодан оставила и вправду. Ну и посиди.

Надюшка вытаращила на мать свои голубые глазки: ма-ам, ты чего? О чем я с ней говорить буду?

- А ничего, покумекаем. Ты, к примеру, ей все разобъясни. Мол, да, был у тебя Пашка, чего не бывает, но Вика от Жорика, я, мол, от обиды наклепала... А Пашка-то как? Жениться надумал?

- Надумал... - вздохнула Надюшка, - только теперь вот раздумает. Он уже все прикинул, чего достраивать будет, баню хотел, сауну... Чего я ему скажу? Правду? А