собой. В большинстве же случаев терапевт, останавливающийся на стадии структурного анализа, неизбежно столкнется с неразрешимыми трудностями.

В ранний период ТА делал всю ставку на Взрослого. Но вскоре стало ясно, что только лишь Взрослый самоанализ, даже при снятии всех рационализации, редко приводит к успеху лечения. Дело в том, что многие серьезные личностные проблемы коренятся в Эго-состоянии Дитя: ребенок, поставленный воспитывающими взрослыми перед необходимостью измениться, чтобы получить столь нужное ему признание (говоря ТА-языком, получить прикосновения — stroking), или иногда даже в полном смысле слова — чтобы выжить, принимает экзистенциальное решение, закладывающее основу личностного сценария, чаще всего несущего для человека негативный смысл. Поэтому, чтобы надежно вылечить пациента, терапевту следует фокусироваться на Дитя, а также внутреннем влиянии Родителя. Один из самых эффективных приемов — актуализировать у клиента то Детское состояние, в котором было принято решение, и, при поддержке Взрослого, подвести его к новому, осознанному решению (терапия нового решения Р.Гоулдинга). Как видим, Взрослый здесь участвует, но последнее слово — за Дитя. Эти проблемы поднимались уже Э.Берном, однако он все же до конца жизни возлагал основные надежды на Взрослого. Вот что говорит Р.Гоудцинг об изменениях, произошедших в послеберновский период развития ТА:

Я думаю, что одно из самых значительных изменений касалось убеждения Эрика — а возможно он так это и ощущал, — что излечение вызывается побуждением Взрослого и при посредстве Взрослого функционирования с целью разрешения проблем. Я не верю в это уже двадцать дет. Я всегда считал Взрослого необходимым в этом процессе, но пока вы не даете Дитя возможности видеть, думать, чувствовать и поступать иначе, чем Дитя видело, думало, чувствовало и вело себя в прошлом, вы не сдвинетесь с мертвой точки. Дело в том, что каждый раз, когда человек принимает решение измениться из своего Взрослого, он не принимает во внимание, где находится Дитя, во что Дитя верит, на чем основывается поведение Дитя. А поведение Дитя основано на том факте, что ребенок принял успешное для себя решение в некоторый момент, разрешив тогда проблемы "здесь-и-теперь", с этими людьми, в это время посредством определенного поведения, направления мысли и чувства. Ты можешь что угодно делать со Взрослым принятием решения, но пока ты не вовлечешь в это Дитя, оно не даст ни малейшего шанса для изменения. Оно будет саботировать все, что ты говоришь.

Взросло-центрированность раннего ТА особенно ярко проявилась в книге Томаса Харриса. Вот только два примера:

"Ускорение лечения достигается только поддержанием активности Взрослого. (…) Свободное выражение чувств может принести удовлетворение Родителю и Дитя, как это и бывает в повседневной жизни, но в терапевтической группе такая транзакция только мешает усвоению ключевых понятий и раскрепощению Взрослого" (Наст, изд., с. 249). "Более точно было бы рассматривать чувство как результат воспроизведения старых записей, которые можно и выключить посредством волевого усилия. Мы не должны искать, куда бы излить наши чувства, мы можем их просто выключить, избавить наш компьютер от засорения либо заполнить его чем-то иным" (Наст. изд., с. 317).

Такая трактовка ТА вызвала двоякую реакцию. С одной стороны, ее с радостью подхватили приверженцы поведенческого подхода. Эта версия ТА, схожая с карнегианством, бытует в программах обучения менеджеров, входит в некоторые курсы социально-психологического тренинга. С другой стороны, такого рода рационалистический подход вызвал неприятие у многих гуманистически настроенных психологов. Приведем одно из характерных высказываний:

(…)Взросло-ориентированный подход несет по крайней мере два порочных момента: 1) недостаточно серьезное внимание уделяется естественному окружению; 2) по существу самоцентрированная ориентация ставит других, другие общества, другие страны или другие миры на второе место. Мы думаем, не будет преувеличением сказать, что Взрослый — как обоюдоострый меч, порочная часть которого является источником многих бедствий сегодняшнего дня.

В современном ТА положение изменилось. Да и само понимание Взрослого стало существенно иным. Сейчас уже мало кто назовет Взрослое эго-состояние компьютером. Процитируем еще раз дискуссию ведущих психотерапевтов-членов Международного общества ТА:

РИЧАРД ЭРСКИН: Он [Э. Берн] действительно говорил, что оно как компьютер. Я думаю, что в 50-х гг., когда он писал, люди были под большим впечатлением от того, как быстро компьютер может анализировать огромный массив информации. Я думаю, в эту информацию включались и все эмоции, ощущения, телесные проявления и восприятия.

КАРЛО МОИСО: В этом все дело. Когда мы говорим, что Взрослый — это компьютер эго, мы превращаем метафору в функцию. И я думаю, что это большая ошибка.

Сейчас, когда компьютеры стали повседневным инструментом и вошли в наши дома, назвать Взрослого компьютером — значит исказить идею Р-В-Д. Об этом надо помнить, читая книгу "Я — О'Кей, Ты — О'Кей".

Готовя к изданию книгу Томаса Харриса, мы испытывали двойственные чувства. С середины 60-х годов. ТА значительно шагнул вперед, и многие теоретические положения, отстаиваемые автором, следует принимать с оговорками. Однако книга написана опытным практиком и явно незаурядным человеком, написана мастерски, полна точных метафор и ярких наблюдений. Ряд концепций автора не утратил своего значения. В первую очередь, это его изложение четырех жизненных позиций, а также личностная типология с точки зрения ТА (глава "Чем мы отличаемся друг от друга"). Многие замечания Т.Харриса звучат очень современно, например: "Любая внешняя ситуация, в которой маленький человек чувствует себя настолько зависимым, что он не волен усомниться или исследовать, продуцирует данные, накапливаемые Родителем" (Наст, изд., с. 42–43. Ср. современные теоретические воззрения на такого рода процессы в кн.: Психология воспитания/Под ред. В.А. Петровского. М., 1995. С. 58–59). А такое афористичное высказывание Харриса следовало бы усвоить любому воспитывающему взрослому: "Правило [отношений родителей с ребенком] таково: «Если не уверен, то лучше одобряй»" (Наст, изд., с. 200).

Как мы уже упоминали, первый русский перевод "Я — О'Кей, Ты — О'Кей" появился в 1975 году и был известен в самиздате. В 1993 году он был издан в Новосибирске, но, к сожалению, в нем остались без исправлений многие неточности; в этом издании также опущены многочисленные и очень важные рисунки. В том же году в Москве публикуется новый, сокращенный перевод книги Т.Харриса.