было… – Он замолчал, а потом, шутя, добавил: – Такой трофей обеспечил бы тебя на всю жизнь!

Мне послышались в голосе Хэла серьезные нотки, но, когда я поднял глаза, он пожал плечами и рассмеялся:

– Ну ладно, я пошел спать!

Он встал и уже из двери кубрика пожелал мне спокойной ночи.

Вскоре снова появился Майк с горячей кружкой. Пока я, обжигаясь, прихлебывал бульон, Майк продолжал рассуждать о загадочной «Мэри Дир», но вскоре с бульоном было покончено и он отправился на покой, оставив меня наедине с ночью.

Неужели на капитанском мостике действительно никого не было? Просто фантастика! Пустое судно, болтающееся само по себе посреди Ла-Манша!

Правда, когда ты одинок и замерз, когда над тобой лишь слабо волнуются паруса, окутанные влажным, мрачным туманом, в голову полезет и не такое!

В три Хэл сменил меня, и я на пару часов погрузился в сон. Но и во сне меня преследовали тупые проржавевшие носы, нависающие над яхтой и медленно падающие на нее. Я проснулся в холодном поту и некоторое время лежал, размышляя над словами Хэла. Было бы здорово выручить это судно еще прежде того, как начнет работать наша спасательная компания! Идея мелькнула у меня в голове, но я снова заснул. Однако через мгновение проснулся и снова проковылял в кокпит. Наступал самый тяжелый, одуряющий предрассветный час, и все воспоминания о «Мэри Дир» мгновенно улетучились от пронизывающего холода.

Светало медленно, словно нехотя. В тусклом свете утра становилось видно, как лениво вздымается угрюмое море. Дул легкий северный ветер, и, меняя галсы, мы продвигались к цели.

В десять минут седьмого мы с Хэлом зашли в рубку прослушать прогноз погоды. Он начинался штормовым предупреждением для западных районов Ла-Манша. Для района Портленда, где находились мы, прогноз был таков: сначала легкий северный ветер, затем изменение ветра на северо-западный с усилением до штормового. Хэл молча посмотрел на меня. Слов не требовалось. Я проверил наше местоположение и приказал Майку держать курс на Питер-Порт.

Это было сумасшедшее утро. По небу стремительно летели рваные облака, и к концу завтрака они почти полностью заволокли небо. С надутым гротом, поставленной бизанью и огромным американским кливером наша скорость не превышала трех узлов. На море все еще стоял туман, и видимость была не более трех миль.

Мы почти не разговаривали. Думаю, мы все трое прекрасно сознавали, чем грозит нам море. Питер-Порт находился в добрых тридцати милях от нас. Тишина и безветрие угнетали.

– Пойду еще раз проверю, где мы находимся, – сказал я.

Хэл согласно кивнул. Но сверка с картой ничего нового не дала. Насколько мне удалось определить, мы находились в шести милях норд-норд-вест от Рош-Дувр – скопления скал и подводных рифов на восточной оконечности Ла-Манша. Определиться точнее я не. мог, курс слишком зависел от прилива и дрейфа.

Возглас Майка буквально выбил почву у меня из-под ног.

– В четырех румбах от нас справа по борту скала! Большая скала!

Схватив бинокль, я выбежал из рубки: -Где?

У меня пересохло во рту. Если это были скалы Рош-Дувр, тогда мы зашли гораздо дальше, чем я полагал. А ничем другим это не могло и быть: мы находились в открытом море между Рош-Дувр и островом Гернси.

– Где? – повторил я.

– Да вон там! – показал Майк.

Я протер глаза, но ничего не увидел. Облака уже растаяли, и яркий солнечный свет освещал маслянистую поверхность моря. Линии горизонта не было: на границе видимости море и небо сливались воедино.

.- Не вижу, – сказал я, глядя в бинокль, – где?

– Не могу показать. Я потерял ее из виду. Но не более, чем в миле от нас.

– А ты уверен, что это скала?

– Думаю, да. А что же это могло быть? – Он, прищурившись, смотрел вдаль. – Это была большая скала с какой-то башенкой в центре.

Скалы Рош-Дувр! Я мельком взглянул на Хэла, сидящего за рулем.

– Лучше сменить курс, – сказал я. – Из-за прилива мы идем быстрее по крайней мере на два узла. – Мой голос звучал несколько напряженно. – Если это Рош-Дувр, нас ветром может снести прямо на рифы!

Хэл кивнул и слегка повернул руль:

– Мы отклонимся примерно Миль на пять от проложенного курса.

– Да.

Хэл нахмурился, снял зюйдвестку, и его седые волосы поднялись дыбом, придав лицу бойкий, залихватский вид.

– По-моему, ты недооцениваешь себя как штурмана. Ты мастер своего дела. Какую поправку сделать на ветер?

– Румба три, не меньше.

– Есть старинная поговорка, – пробормотал он. – Осторожный моряк, если сомневается, должен считать, что идет правильным курсом! – Он посмотрел на меня, насмешливо подняв пушистые брови. – Мы же не хотим проскочить Гернси?

Мною овладели сомнения. Возможно, это был результат тревожной ночи, но я не представлял, что следует предпринять з подобной ситуации.

– А ты хорошо разглядел? – спросил я его.

– Нет.

Я повернулся к Майку и снова спросил, уверен ли он, что видел именно скалу.

– В таком тумане ни в чем нельзя быть уверенным.

– Но ты же что-то видел?

– Да. В этом я уверен. И по-моему, там было что-то вроде башни.

Солнечный луч, прорвавшийся сквозь утренний туман, осветил кубрик.

– Тогда это, должно быть, скалы Рош-Дувр, – пробормотал я.

– Смотри! – закричал Майк. – Туда, туда смотри! Я посмотрел туда, куда он указывал пальцем. Почти

у горизонта в бледных лучах солнца виднелся силуэт довольно плоской скалы со светлой башенкой посередине.

Я попытался рассмотреть ее в бинокль, но все равно ничего не увидел, кроме размытых, туманных контуров: что-то красноватое мерцало в золотистой дымке.

Нырнув в штурманскую рубку, я схватил карту и уставился на обозначения рифов Рош-Дувр. Первые из них' находились примерно в миле к северо-западу от 92-футового маяка.

– Держи курс на норд, – крикнул я Хэлу, – и обойди ее как можно быстрее.

– Ну, ну, штурман! – Он повернул руль и скомандовал Майку поставить парус.

Когда я вышел из рубки, он смотрел через плечо на Pour-Дувр.

– Знаешь, – обратился он ко мне, – есть в этом что-то странное. Я никогда не видел Рош-Дувр, но отлично знаю все острова Ла-Манша. Так вот, должен сказать, что никогда не видел-там таких красных скал.

Я прислонился к рубке и снова навел бинокль на необычную скалу. Солнечный свет стал более ярким, и видимость улучшалась с каждой минутой. Я четко увидел «скалу» и рассмеялся:

– Это не скала. Это корабль.

Теперь в этом не было сомнения. Проржавевший корпус был четко виден, а то, что Майк принял за башню, оказалось единственной дымовой трубой.

Ложась на старый курс, все мы облегченно смеялись.

– А мы-то сдрейфили от одного его вида, – усмехнулся Майк, убирая грот.

Теперь, когда мы легли на прежний курс, было легко заметить, что корабль