- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (58) »
строительство… Конечно, умело только надо, особенно вначале…
– Правильно, – осторожно соглашается Гришка.
В глубине комнаты суетится, снимая со стен диаграммы и убирая со стола журналы, чтобы очистить помещение для клуба, заведующий музеем Сашка.
У нескладного Сашки широкое добродушное лицо и маленькие припухшие глазки. За последние месяцы он очень вытянулся и сейчас стыдится своего роста, постоянно стараясь спрятать длинные, с широкими ладонями руки, торчащие из коротких рукавов рубахи.
Ещё только семь часов утра, но Шкида уже просыпается. Наверху в спальнях звенит звонок; слышно,
как топают и возятся ребята; слышно, как в умывалке начинает гудеть пущенная из кранов вода; слышно, как в столовой гремят кружками и готовятся к чаю. Потом на несколько минут всё затихает, и наконец снова слышится звонок: сейчас всем надо собраться в спальнях, построиться парами и идти и столовую.
После чая в музее собирается весь Юнком. Ребята заняты серьезной работой: Гришка вместе с Лёнькой готовят газету, Дзе и Воробей пишут большой плакат "В новую жизнь через новую школу", Сашка протоколит вчерашнее "организационное" собрание, а Иошка сочиняет манифест.
– "Не запираться в отчужденную от масс секту… Юнкомцы должны быть впереди школы…" Правильно? – спрашивает он…
– Правильно.
– "Цель Юнкома состоит в содействии школьному строительству и активному участию в нём"… Правильно?
– Правильно!
– "Первоочередной своей задачей ячейка ставит искоренение воровства, хулиганства, картежничества и других проявлений и привычек преступного мира".
– Сегодня ночью опять трое засыпались, – перебивает его Лёнька. – Слыхал? Фановые свинцовые трубы срезали. А в кладовой замок сбили.
– По этому случаю я напишу заметку, – прибавляет Гришка, не отрываясь от газеты, где он сейчас старательно разрисовывает заголовок. – А кому-нибудь надо нацарапать статью о кухонном старосте. Совсем зарвался, стерва! Видали, какие пайки хлеба он утром раздавал? С гулькин нос.
Иошка, торопливо закончив манифест, принимается за статью о кухонном старосте.
Когда весь материал будет готов, его отдадут Гришке, чтобы вписал в газету. И надо будет убирать музей под клуб.
Так незаметно прошел весь день. Ребята почти не
вылезали из музея, появившись только за обедом и ужином. К вечеру главная работа была кончена. Шкидцы осмотрели готовую газету с манифестом и сообщением об организации Юнкома, вывешенную в столовой, и отправились гулять… В музее остался один Дзе, решивший не терять лишнего времени и принявшийся разрисовывать доску для объявлений.
Когда ребята вернулись в Шкиду и позвонили, двери им открыл сам Курочка, кухонный староста. Он хмуро оглядел их и, пропустив в тёмный и грязный шкидский коридор, запирая дверь, хмуро забубнил: – Так-с… Здрасте, наше вам! Граблю, значит!… Наверху в зале закричали: – Ищейки пришли! Ребята переглянулись. – Это они про вас, – осклабился вдогонку староста: – про ячейку вашу, про Юнком… На стене в столовой газеты уже не было, только грязные и оплёванные клочья её валялись раскиданными по полу, а на том месте, где она висела, тянулась разухабистая карандашная надпись: "Бей ищеек"… Ребята уже не смотрели друг на друга и пошли быстрее. Иошка толкнулся в музей. Двери были заперты. Открывай! – крикнул Иошка. – Кто там? Чего заперлись? – Не кричи! – ответил, открывая изнутри, Дзе. – Зачем кричишь?… Посиди на моём месте – и не так замкнёшься… Дзе рассказал, как после их ухода минут через двадцать в столовой зашумели (музей находился рядом со столовой, через комнату). Там собралась толпа, слышен был Курочкин крик: – Свои же ребята по накатке пошли! Орал Гужбан: – Надо бить ищеек! Потом рвали газету. Потом ломились в музей. Дзе притаился, и шкидцы, решив, что там никого нет, разошлись. Ребята молча прослушали этот рассказ. Того, что произошло здесь недавно, они никак не могли предполагать и теперь с крайним смущением переминались и переглядывались… Неожиданно зазвонил звонок, вдалеке затопотали. – Пить чай!… Юнкомцы беспомощно оглянулись на дверь. Сейчас надо было идти в столовую, показываться перед всеми и вообще что-нибудь делать. Иошка молча прошелся по комнате и, повернувшись к ребятам, сказал: – Надо собрание устроить… Постановили сегодня утром. Помните? – Помним, – тоскливо отозвался Гришка. – Что ж из этого? – Устроим это собрание открытым, позовем, на него всех желающих и поговорим об Юнкоме. Надо привлекать и остальных шкидцев. Снова закричали "пить чай", но теперь уже близко, почти у самых дверей. – Идём, – забеспокоился Сашка. – Идём, братцы, а то подумают, что мы прячемся. В столовой – мрачной полутёмной комнате с низким потолком, с длинными, расставленными четырехугольником столами, с портретами Маркса и Достоевского и с огромным плакатом-подсолнухом, эмблемой школы на стенах, – уже собрались все шкидцы. За столами было шумно и весело, но при появлении в дверях юнкомцев всё вдруг стихло, потом раздался свист, топот. Ищейки!… Накатчики!… Ребята молча прошли на свои места и сели. Иошка остановился посреди столовой и поднял руку. Столовая замолчала. – После чая в музее состоится собрание, – бодро и громко сказал Иошка. – Юнком приглашает всех желающих, которые хотят… – Долой! И – свист… топот… Видно, как шевелятся Иошкины губы, но слов за шумом не слышно. Махнув рукой, он идёт на своё место. – Суки! – шепчет Лёнька. На собрание в музей никто не пришел. Ряд заранее приготовленных скамеек так и остался пустовать, и прежнее чувство страха, чувство неизвестности, беспокойство, сомнения – опять овладели юнкомцами. Они сидели не зажигая света и ко всему прислушиваясь. И когда по звонку надо было отправляться спать, никто не тронулся. – Нас наверное отволохают в спальне, – предположил Дзе. – Пускай попробуют, – крикнул Гришка. – И сами огребут не меньше, – крикнул надорванно, несмело и сам себе не поверил. Но маленький воинственный Воробей взмахнул вытащенной откуда-то железной палкой от кровати. – Я проломлю голову первому, кто сунется ко мне. Иошка улыбнулся. – Что ж… Вооружимся и мы, ребята… В спальне, против ожидания, ничего не произошло. Вся шестерка имела достаточно внушительный вид, а начавшему приставать Бобру Воробей погрозил палкой… Так прошел первый день существования Юнкома, первый день шкидской общественной организации.
Ионин, Ионин!… Кричали с улицы. Под окнами, задрав кверху голову, стоял человек с очень тоненькими ножками, которые на манер зубочисток, воткнутых в рыжие ботфорты, торчали из
2
Когда ребята вернулись в Шкиду и позвонили, двери им открыл сам Курочка, кухонный староста. Он хмуро оглядел их и, пропустив в тёмный и грязный шкидский коридор, запирая дверь, хмуро забубнил: – Так-с… Здрасте, наше вам! Граблю, значит!… Наверху в зале закричали: – Ищейки пришли! Ребята переглянулись. – Это они про вас, – осклабился вдогонку староста: – про ячейку вашу, про Юнком… На стене в столовой газеты уже не было, только грязные и оплёванные клочья её валялись раскиданными по полу, а на том месте, где она висела, тянулась разухабистая карандашная надпись: "Бей ищеек"… Ребята уже не смотрели друг на друга и пошли быстрее. Иошка толкнулся в музей. Двери были заперты. Открывай! – крикнул Иошка. – Кто там? Чего заперлись? – Не кричи! – ответил, открывая изнутри, Дзе. – Зачем кричишь?… Посиди на моём месте – и не так замкнёшься… Дзе рассказал, как после их ухода минут через двадцать в столовой зашумели (музей находился рядом со столовой, через комнату). Там собралась толпа, слышен был Курочкин крик: – Свои же ребята по накатке пошли! Орал Гужбан: – Надо бить ищеек! Потом рвали газету. Потом ломились в музей. Дзе притаился, и шкидцы, решив, что там никого нет, разошлись. Ребята молча прослушали этот рассказ. Того, что произошло здесь недавно, они никак не могли предполагать и теперь с крайним смущением переминались и переглядывались… Неожиданно зазвонил звонок, вдалеке затопотали. – Пить чай!… Юнкомцы беспомощно оглянулись на дверь. Сейчас надо было идти в столовую, показываться перед всеми и вообще что-нибудь делать. Иошка молча прошелся по комнате и, повернувшись к ребятам, сказал: – Надо собрание устроить… Постановили сегодня утром. Помните? – Помним, – тоскливо отозвался Гришка. – Что ж из этого? – Устроим это собрание открытым, позовем, на него всех желающих и поговорим об Юнкоме. Надо привлекать и остальных шкидцев. Снова закричали "пить чай", но теперь уже близко, почти у самых дверей. – Идём, – забеспокоился Сашка. – Идём, братцы, а то подумают, что мы прячемся. В столовой – мрачной полутёмной комнате с низким потолком, с длинными, расставленными четырехугольником столами, с портретами Маркса и Достоевского и с огромным плакатом-подсолнухом, эмблемой школы на стенах, – уже собрались все шкидцы. За столами было шумно и весело, но при появлении в дверях юнкомцев всё вдруг стихло, потом раздался свист, топот. Ищейки!… Накатчики!… Ребята молча прошли на свои места и сели. Иошка остановился посреди столовой и поднял руку. Столовая замолчала. – После чая в музее состоится собрание, – бодро и громко сказал Иошка. – Юнком приглашает всех желающих, которые хотят… – Долой! И – свист… топот… Видно, как шевелятся Иошкины губы, но слов за шумом не слышно. Махнув рукой, он идёт на своё место. – Суки! – шепчет Лёнька. На собрание в музей никто не пришел. Ряд заранее приготовленных скамеек так и остался пустовать, и прежнее чувство страха, чувство неизвестности, беспокойство, сомнения – опять овладели юнкомцами. Они сидели не зажигая света и ко всему прислушиваясь. И когда по звонку надо было отправляться спать, никто не тронулся. – Нас наверное отволохают в спальне, – предположил Дзе. – Пускай попробуют, – крикнул Гришка. – И сами огребут не меньше, – крикнул надорванно, несмело и сам себе не поверил. Но маленький воинственный Воробей взмахнул вытащенной откуда-то железной палкой от кровати. – Я проломлю голову первому, кто сунется ко мне. Иошка улыбнулся. – Что ж… Вооружимся и мы, ребята… В спальне, против ожидания, ничего не произошло. Вся шестерка имела достаточно внушительный вид, а начавшему приставать Бобру Воробей погрозил палкой… Так прошел первый день существования Юнкома, первый день шкидской общественной организации.
3
Ионин, Ионин!… Кричали с улицы. Под окнами, задрав кверху голову, стоял человек с очень тоненькими ножками, которые на манер зубочисток, воткнутых в рыжие ботфорты, торчали из
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (58) »