И когда толпа студентов возвращалась к проходной, Геннадий и Юра вернулись обратно к конторке, прилепившейся к подножию стапеля, как ласточкино гнездо на скале.

Строитель ледокола разговаривал с мастерами. Завидев гостей, он поспешно выпроводил всех из кабинета, захлопнул дверь на французский замок, и чувствовалось по расплывшемуся широкому лицу, что он давно ждал такой встречи и она ему очень приятна.

Геннадий ожидал вопросов, но вместо того строитель начал рассказывать о себе.

— Понимаете, четвертый год в отставке. Дома сидеть скучно, если силища есть, — он потряс в воздухе кулаками. — Думал, куда податься? Капитаном в морской флот? Спросят: у вас есть диплом судоводителя? А я инженер-механик. Пошел на верфь: все же близкое, родное дело. Правда, работенка горячая. Сами посудите: русские линкоры десять лет строились да оснащались, а мы такой корабль, чудо современной техники, за десять месяцев отмахали.

В его рассказе чувствовались увлеченность и гордое сознание того, что он здесь не последняя спица в колеснице...

Глядя на Геннадия и заметно волнуясь, он вспоминал флот и спрашивал:

— Наверное, не узнать Ваенги, Полярного? Я почти два десятка лет как оттуда. Война сдружила нас, думали: только бы дожить до победы, и будем все, как братья, на вечные времена. А оно получилось иначе, всех разбросало по стране, и только случайно узнаешь о товарищах.

— Вы где служили? — осведомился Геннадий.

— На тральцах. Может, слышали, были в войну такие тральцы — «амиками» назывались. Вот я на них и служил.

— В таком случае вы должны знать нашего командира соединения Максимова. Он тоже всю войну на тральцах плавал.

— Максимов? Михаил Александрович? — лицо строителя застыло в радостном изумлении. — Ну как же не знать! Мой непосредственный начальник.

— А это его сын, — Геннадий показал на Юру, забившегося в угол.

— Очень приятно...

Строитель протянул Юре руку, а потом долго пристально всматривался в его лицо, должно быть стараясь найти черты, схожие с отцом.

— Мы с вашим папой два года плавали. Чего только не случалось! Наверно, слышали, как он тонул в Карском море, ранен был в голову, можно считать, с того света вернулся...

Юра и раньше знал о ранении отца, только не имел представления, при каких обстоятельствах это произошло. Геннадий смотрел в лицо строителя, ожидая, что вот-вот он еще что-нибудь расскажет о Максимове, но тут совсем некстати позвонил телефон. Строитель взял трубку, недовольно наморщил лоб и коротко бросил: «Сейчас приду!»

— Видите, наша работенка... Ни минуты покоя. Директор вызывает... — Он тяжело вздохнул. — Так хочется с вами потолковать, а дела не ждут. Передайте папе большущий привет от инженера-механика Анисимова. Забыл, наверно, мало ли нас было, а он один. Если приедет в Ленинград, хорошо бы повидаться. Приходите, будете самые желанные гости.

Он поднялся из-за стола, проводил ребят до проходной, распрощался и зашагал в обратном направлении, а Геннадий и Юра решили пройти к Неве.

Солнце выглянуло из-за туч и весело заиграло. Невский лед темнел, трескался, на льдинках скапливалась талая вода. Они шли молча, не торопясь по набережной, усталые от ходьбы и еще больше от новых впечатлений. Геннадий посмотрел на Юру: в эти минуты он молчал, о чем-то задумался и был особенно похож на отца — такой же сосредоточенный, с густыми бровями и двумя черточками на переносице…