брака». Этот брак принес им и счастье, и несчастье, однако в то время как Грин чувством вины за доставляемые жене страдания подпитывал свое вдохновение, Вивьен была просто по-житейски несчастна. Хотя, как и Грин, она, похоже, не могла или не хотела решиться на развод — лишь через многие годы их супружество потерпело окончательный крах.

Дальнейшее развитие деликатной темы неблагополучного брака мы находим во втором томе биографии Нормана Шерри. По словам самой Вивьен, супружеские отношения прекратились как раз перед началом Второй мировой войны, но эпизодически Грин и Вивьен делили постель вплоть до 1947 года, хотя Грин большую часть времени проводил вне дома. С 1935 года и до начала войны пристанищем для семьи служил построенный в стиле королевы Анны особняк в Клапаме. Как писатель на вольных хлебах Грин пробавлялся тогда случайными заработками: к скромным гонорарам за художественные произведения приплюсовывалась плата за рецензии на книги и фильмы, путевые заметки, сценарии. Трудился Грин с каким-то маниакальным упорством, и не только ради денег, но, как можно предположить, и для того, чтобы заглушить разочарование в личной жизни и уйти от семейных конфликтов. А возможно, осознав неизбежность войны, он, подобно многим другим, почувствовал, как мало у него времени, чтобы сказать свое слово в английской литературе. В 1939 году он писал одновременно две книги: «Доверенное лицо» — «развлекательный роман», которому отводил первую половину дня и который закончил за полтора месяца, а кроме того, роман «Сила и слава», над которым трудился по вечерам, для сохранения работоспособности прибегая к такому допингу, как бензедрин. Будучи не в силах писать дома, он снял — поначалу только для работы — комнату в Блумсбери. Жившая по соседству дочь его домохозяйки по имени Дороти Глоувер, в прошлом танцовщица, а впоследствии книжный иллюстратор, перед самой войной или немного раньше стала его любовницей.

Читавшие «Доверенное лицо», возможно, припомнят один довольно живой эпизод: герой по имени Д., спасаясь бегством от убийц, врывается в пустующую квартиру, на двери которой висит табличка с фамилией «Глоувер». Обстановка подсказывает герою, что хозяйка квартиры— «незамужняя стареющая женщина, очевидно, довольно ограниченная»» {{Перев. с англ. М. Виленского и З. Юрьева.}}. Эта понятная только двоим шутка — а Грин нередко прибегал к подобному в своих романах — была адресована Дороти и исключала из игры Вивьен, которая, возможно, прочла этот пассаж задолго до того, как стала догадываться о существовании в жизни мужа женщины по фамилии Глоувер. Тем временем началась война, и он отправил Вивьен с детьми в более безопасное (хотя и менее комфортабельное) место — к своим родителям, а затем к друзьям в Оксфорд.

Сам Грин оставался в Лондоне якобы в семейном особняке, однако большую часть времени проводил с Дороти. Супружеская измена, по иронии судьбы, спасла его от верной смерти, поскольку как-то ночью, когда он был у своей подруги в Блумсбери, в их дом в Клапаме попала немецкая бомба (впоследствии изменивший свою реальную топографию эпизод спасения был помещен в роман «Конец одной любовной связи {{Впервые на русском языке был опубликован роман под названием «Конец одного романа» («Иностранная литература», № 5—6, 1992).}}). Грин как будто разом освободился от тяготивших его уз добропорядочного семьянина. Журналист Малькольм Маггеридж заметил, что не может забыть «того ликующего выражения лица, с которым Грин сообщил ему о гибели дома, где жил с семьей». Через несколько лет Грин довершил начатое немецким бомбардировщиком в своем мрачноватом юмористическом рассказе «Разрушители», исполненном красочных подробностей. Лишившаяся семейного гнезда Вивьен была вне себя от горя и с той поры занялась коллекционированием старинных кукольных домиков. Их брак все более походил на психологические драмы Стриндберга и Ибсена разом. Однако знакомство Вивьен с Дороти Глоувер, состоявшееся во время ее случайного посещения лондонской квартиры Грина в один из послевоенных дней и впоследствии ею описанное, скорее вызывает в памяти фарсы в духе Ноэла Коуарда {{Ноэл Коуард (1899—1973) — английский актер и драматург.}}:

Дальше прихожей мы не пошли и остановились, продолжая говорить о пустяках. Грэма как будто что-то беспокоило, и спустя некоторое время невысокая полноватая женщина в синих очках, делавших ее похожей на героиню викторианского романа, возникла на пороге. Она напоминала аппетитный пончик. В дверях женщина отпрянула и произнесла: «Ой, Грэм, я хотела спросить, нельзя ли мне позвонить от вас моему скорняку». Я сразу же подумала: «Ведь это ж надо, не поленилась преодолеть три лестничных пролета, чтобы из чужой квартиры в семь вечера звонить скорняку». Грин представил нас друг другу, и я тут же откланялась. Было очевидно, что он собирается идти с ней ужинать; непонятно, зачем понадобилась эта дурацкая история про скорняка.

В то время Дороти было уже за пятьдесят, но даже когда она была моложе, его друзья не могли разгадать тайну, чем ей удалось приворожить Грина. Она была толстушкой и коротышкой, а чертами лица, если судить по единственной фотографии в книге Нормана Шерри, смахивала на лягушку. Однако к Грину она привязалась всей душой, умела хранить секреты и была не робкого десятка. Особенно оценил он ее смелость во время бомбежки Лондона — в то время днем он работал в центре города, а вечерами участвовал в добровольной пожарной бригаде, да еще находил время для флирта с Дороти (какой-то пожарный чин был шокирован, увидев, как они нежничают в углу бомбоубежища. «Но это же мистер Грин, — сказал ответственный дежурный, — один из лучших наших пожарников, а с ним его прелестная жена»).

2

Пожалуй, уже стало общим местом, что молодые люди того же поколения и социального статуса, что и Грэм Грин, выросшие на буржуазных приключенческих и героических книгах Р. Киплинга, Дж. Хенти {{Джордж Хенти (1832—1920) - английский писатель и журналист, автор приключенческих рассказов для мальчиков.}} и Р. Хаггарда и воспитанные в духе патриотизма в английских частных школах, отчасти чувствовали себя обманутыми или виноватыми из-за того, что по молодости лет не воевали на Первой мировой. Ради морального удовлетворения и с целью «испытать себя» они искали приключений в далеких землях или уходили добровольцами на гражданскую войну в Испании. Рискованные и полные лишений странствия Грина по Либерии и Мексике, нашедшие отражение в книгах «Путешествие без карты» и «Дороги беззакония», как нельзя лучше вписываются в эту схему. Если Грин воздержался от участия в гражданской войне в Испании (после