- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (43) »
Развеселился чилим. Хвостом щёлкает, вокруг ежей прыгает.
«Только бы до отлива в море уйти!»
Подумал — и снова забыл.
А ежи по камням ползут, позади себя три дорожки оставляют. Зелень с камней съели, как ножом сняли.
Влезли на большую глыбу, на самой макушке возятся.
Присмотрелся чилим.
— Ай, ай, ай! — даже подскочил от ужаса. — Ежи камень грызут!
Один приподнялся, стало видно: снизу у ежа рот, во рту пять белых зубиков. Молчат колючие, скоблят зубами камень. Выскоблил себе каждый ямку, лёг, иглы растопырил и давай кружиться, камень сверлить.
«Сумасшедшие! — решил чилим. — Делать им нечего».
Уходят ползуны потихоньку в камень, будто тонут. Камень мягкий ракушечник. Стенки между дырами развалили — получилась общая яма на троих.
«Столько колючек, а в камень прячутся. Глупые!» — подумал чилим.
Хватился — нет вокруг воды. Проглядел отлив! Затрепыхался, забился. С камня на камень скачет, задыхается.
«Вот и пропал!»
Из последних сил подпрыгнул, перевернулся да в яму с водой — шлёп! Отдышался, видит — рядом иглы торчат. Так это он к ежам угодил! Ну до чего хитрые: яму-то не зря рыли! Им теперь отлив не страшен.
«А как другие морские жители! — вспомнил чилим. Высунул из ямы голову. — Поди, все погибли?»
Как бы не так!
Бычок в мокрый ил закопался. Один хвост торчит. Балянус в свой домик-бутылочку спрятался, крышечку захлопнул. Рак-отшельник в раковину залез, вход клешнёй, как пробкой, заткнул.
У каждого свой запас воды:
у бычка — в иле,
у балянуса — в бутылочке,
у отшельника — в раковине.
Все устроились, все прилива ждут.
Прошёл по морю слух, что появилась в нём новая рыба. Собрались морские жители, потолковали и решили послать к ней ласкиря. Пускай, мол, всё узнает, расскажет. Если рыба стоящая — все пойдём смотреть, а нет — так и времени терять нечего. Ласкирь на подъём скор. Один плавник здесь, другой — там. Живо к новенькой слетал, вернулся и рассказывает: — Нашёл. У песчаной косы стоит. Своими глазами видел. Ух и рыба! Спина бурая, брюхо жёлтое. Плавники как крылья, синие с золотом! А глаза… знаете какие? — Чёрные? — Ну да! Ни за что не угадаете. Голубые! Ласкирь от удовольствия на месте крутится. Вот это новость принёс! — Голубые? Это ты, брат, того!.. — усомнился морской конёк. — Отсохни у меня хвост, если вру! — клянётся ласкирь. — Стойте здесь — ещё сбегаю. Убежал… Возвращается, язык на боку. — Чудеса! — говорит. — Хотите — верьте, хотите — нет. Только я приплыл, опустилась рыба на дно. Выпустила из-под головы шесть кривых шипов, упёрлась ими в дно и пошла как на ходулях. Идёт, шипами песок щупает. Найдёт червя — и в рот… Рассердились морские жители на ласкиря. Где это видано, чтобы рыба пешком по дну ходила? — В последний раз, — говорят ему, — посылаем. Беги и всё заново доложи. Чуть соврёшь — пеняй на себя! Умчался ласкирь.
Ждут его, ждут. Нет вертлявого. Собрались было сами идти, глядят — плывёт. Растрёпанный, весь в песке! Рот раскрыл — до того ему говорить не терпится. — Слушайте, слушайте! — кричит. Отдышался и начал. — Приплыл я, — рассказывает, — к рыбе. Пошла она по дну — я сзади. Вдруг навстречу сеть. Громадная, как стена. Захватили нас рыбаки сетью и вытащили на берег. Ну, думаю, конец пришёл. А рыбаки на меня и не смотрят. Увидали новую рыбу — и к ней. Только хотели её схватить, а она шаром раздулась, плавники встопорщила да жаберными крышками как заскрипит: «Зз-грры! Зз-грры!» Испугались рыбаки — и бежать. Рыба хвостом стук по песку — и в воду. Я за ней… Вот было так было! Поразились рыбы. — А что, — спрашивают, — у неё за хвост? — Обыкновенный, — отвечает ласкирь, — лопаточкой. Видит — не убедил. — Ах, да, — говорит, — чёрное пятнышко посередине! Ну, раз даже пятнышко заметил, значит, видел!
Отправились все к незнакомой рыбе. Нашли. Назвалась она морским петухом — триглой. Смотрят — верно: спина у неё бурая, брюхо жёлтое, плавники синие с золотом, глаза голубые. Правду говорил ласкирь. А шипы? Есть шипы. Прошлась тригла на них. И это правда. А голос? И голос есть. Заскрипела, заверещала так, что все отскочили. И тут ласкирь прав. Вон и хвост такой, как он говорил, — обыкновенный, лопаточкой… Э-э, а чёрного пятнышка-то нет! Обрадовались рыбы, крабы. Схватили ласкиря и учинили ему трёпку. Не ври! Не ври! И зачем он сгоряча это пятнышко выдумал?.. Много ли нужно добавить к правде, чтобы получилась ложь? Не много — одно пятнышко.
А та заползла за большущий камень, нашла там полкамбалы и остановилась. — Знаю! — шепчет первая навага. — Эта камбала здесь второй день лежит. Восемь крабов вчера её ели, половину оставили. — Ишь ты! — отозвалась вторая. — Восемь ели — не доели, а она одна хочет. — Какая жадная! — подхватила третья. — И что она только думает? — спросила четвёртая. — Рот-то у неё вон какой маленький. — Подавится или лопнет! — решили наваги. Пока они толковали, звезда боком к рыбине примостилась. Рот у звезды снизу, как раз посередине живота. Как же она есть будет? Примостилась, раскрыла рот и стала из него какой-то оранжевый пузырь выпучивать. Язык? Не может быть: нет у звезды языка. Что же это? А пузырь всё больше и больше, словно вся звезда наизнанку выворачивается. Накрыла она камбалу пузырём, обернула со всех сторон и замерла. Лежит молча. Страшно. И вдруг поняли
МОРСКОЙ ПЕТУХ — ТРИГЛА
Прошёл по морю слух, что появилась в нём новая рыба. Собрались морские жители, потолковали и решили послать к ней ласкиря. Пускай, мол, всё узнает, расскажет. Если рыба стоящая — все пойдём смотреть, а нет — так и времени терять нечего. Ласкирь на подъём скор. Один плавник здесь, другой — там. Живо к новенькой слетал, вернулся и рассказывает: — Нашёл. У песчаной косы стоит. Своими глазами видел. Ух и рыба! Спина бурая, брюхо жёлтое. Плавники как крылья, синие с золотом! А глаза… знаете какие? — Чёрные? — Ну да! Ни за что не угадаете. Голубые! Ласкирь от удовольствия на месте крутится. Вот это новость принёс! — Голубые? Это ты, брат, того!.. — усомнился морской конёк. — Отсохни у меня хвост, если вру! — клянётся ласкирь. — Стойте здесь — ещё сбегаю. Убежал… Возвращается, язык на боку. — Чудеса! — говорит. — Хотите — верьте, хотите — нет. Только я приплыл, опустилась рыба на дно. Выпустила из-под головы шесть кривых шипов, упёрлась ими в дно и пошла как на ходулях. Идёт, шипами песок щупает. Найдёт червя — и в рот… Рассердились морские жители на ласкиря. Где это видано, чтобы рыба пешком по дну ходила? — В последний раз, — говорят ему, — посылаем. Беги и всё заново доложи. Чуть соврёшь — пеняй на себя! Умчался ласкирь.
Ждут его, ждут. Нет вертлявого. Собрались было сами идти, глядят — плывёт. Растрёпанный, весь в песке! Рот раскрыл — до того ему говорить не терпится. — Слушайте, слушайте! — кричит. Отдышался и начал. — Приплыл я, — рассказывает, — к рыбе. Пошла она по дну — я сзади. Вдруг навстречу сеть. Громадная, как стена. Захватили нас рыбаки сетью и вытащили на берег. Ну, думаю, конец пришёл. А рыбаки на меня и не смотрят. Увидали новую рыбу — и к ней. Только хотели её схватить, а она шаром раздулась, плавники встопорщила да жаберными крышками как заскрипит: «Зз-грры! Зз-грры!» Испугались рыбаки — и бежать. Рыба хвостом стук по песку — и в воду. Я за ней… Вот было так было! Поразились рыбы. — А что, — спрашивают, — у неё за хвост? — Обыкновенный, — отвечает ласкирь, — лопаточкой. Видит — не убедил. — Ах, да, — говорит, — чёрное пятнышко посередине! Ну, раз даже пятнышко заметил, значит, видел!
Отправились все к незнакомой рыбе. Нашли. Назвалась она морским петухом — триглой. Смотрят — верно: спина у неё бурая, брюхо жёлтое, плавники синие с золотом, глаза голубые. Правду говорил ласкирь. А шипы? Есть шипы. Прошлась тригла на них. И это правда. А голос? И голос есть. Заскрипела, заверещала так, что все отскочили. И тут ласкирь прав. Вон и хвост такой, как он говорил, — обыкновенный, лопаточкой… Э-э, а чёрного пятнышка-то нет! Обрадовались рыбы, крабы. Схватили ласкиря и учинили ему трёпку. Не ври! Не ври! И зачем он сгоряча это пятнышко выдумал?.. Много ли нужно добавить к правде, чтобы получилась ложь? Не много — одно пятнышко.
ЛЮБОПЫТНЫЕ НАВАГИ
Говорят, на суше любопытному нос прищемили. А в море с любопытными вот что было. Жили в море четыре наваги. Бока белые, спинки зелёные. Рыбы как рыбы, только любопытные-прелюбопытные. Подерутся где-нибудь крабы, поссорятся рыбы — наваги тут как тут. Одна за другой приплывут и смотрят: кто кому ногу обломит? Кто кого переругает? Так вот. Плывёт как-то одна из наваг, видит: ползёт по дну морская звезда. Лиловая с жёлтыми пятнышками, спина горбом, пять лучей во все стороны раскинуты. Цепляется за дно ножками-присосочками и ползёт. Через камни, по песку — никуда не сворачивает. «Куда бы это она?» — подумала навага. Смотрит: три её подружки одна за другой плывут. Собрались вчетвером, стали за звездой подсматривать.А та заползла за большущий камень, нашла там полкамбалы и остановилась. — Знаю! — шепчет первая навага. — Эта камбала здесь второй день лежит. Восемь крабов вчера её ели, половину оставили. — Ишь ты! — отозвалась вторая. — Восемь ели — не доели, а она одна хочет. — Какая жадная! — подхватила третья. — И что она только думает? — спросила четвёртая. — Рот-то у неё вон какой маленький. — Подавится или лопнет! — решили наваги. Пока они толковали, звезда боком к рыбине примостилась. Рот у звезды снизу, как раз посередине живота. Как же она есть будет? Примостилась, раскрыла рот и стала из него какой-то оранжевый пузырь выпучивать. Язык? Не может быть: нет у звезды языка. Что же это? А пузырь всё больше и больше, словно вся звезда наизнанку выворачивается. Накрыла она камбалу пузырём, обернула со всех сторон и замерла. Лежит молча. Страшно. И вдруг поняли
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (43) »