таком случае, что я интересуюсь вашей работой?

— Это профессиональный секрет, мистер Грей, — сказал Хэндлинг, засмеявшись каким-то особенно неприятным жеманным смешком. — Вы читали, по крайней мере, один из моих бюллетеней, не так ли? Вам, стало быть, известно, что у меня немало профессиональных секретов.

— Да, на меня это произвело огромное впечатление. — Он сцепил пальцы и только теперь заметил, что забыл снять перчатки, но решил оставить их из-за холода. — Располагая подобной информацией, можно разбогатеть, если только умело взяться за дело…

— Вы, разумеется, удивлены, увидев, что я живу в таком убогом доме, в самом унылом квартале этого жалкого провинциального городка? Но здесь легче сохранить анонимность. К тому же, что бы я делал с богатством? У меня были жена и сын. Оба погибли в результате несчастного случая, превратившего и меня в калеку.

— Я… мне очень жаль, — сказал Грей.

— Благодарю вас.

Грей попытался переменить тему:

— Вы… а многим ли вы посылаете ваш бюллетень?

— Я начал с пяти сотен. В этом месяце мой бюллетень получат уже свыше тысячи человек.

— Кстати… я бы тоже хотел получать.

— О, вы не относитесь к числу лиц, для которых я издаю бюллетень! Все это очень строго продумано. Я отбирал администраторов, ведающих основными фондами промышленных ассигнований, экспортеров, действующих в самых широких масштабах, скупщиков, покупателей, отвечающих за выбор марок, которые будут продаваться по всей стране, — короче, людей, чье решение, купить или нет товары какой-либо фирмы, означает для последней жизнь или смерть. Понимаете?

— А почему вы выбрали именно этих людей? — осторожно спросил Грей.

— В связи с характером информации, которую я получаю.

— Гм… Но почему именно такая информация? И как вы ее получаете?

— Я психометрик. Психометрия — это особая отрасль ясновидения. Порой у меня бывают совершенно неожиданные откровения — занавес приподнимается, как говорится. Иногда я предвижу будущее, иногда чувствую мысли другого человека, но главная моя специальность — улавливать возможную связь какого-либо предмета с болезнью или смертью. Я предполагаю, что у меня всегда был этот дар. Например, я был против покупки этой стиральной машины, из-за которой мой малыш остался без руки, но она была дешевле других, а мы люди небогатые. У этой машины не было автоматического отключателя. Знаете, такого устройства, которое не давало бы винту вращаться, когда крышка поднята. А без воды она крутится с ужасной скоростью. Бедняжка Бобби сумел запустить машину, приподнял крышку и… Да, а Мег долго не могла работать после того, как донышко утюга упало ей на ногу — рана от ожога нагноилась. И когда я повез ее в больницу, все это и произошло. Шины, понимаете. Они не вызвали у меня доверия, но денег у нас в самом деле было в обрез с тех пор, как Мег не работала, и вот я купил самые дешевые. Мег плакала, у нее болела рука, на заднем сиденье плакал малыш, потому что…

— И что же произошло?

— Согласно показаниям полицейского, при повороте на большой скорости шины сошли с обода и машина перестала подчиняться управлению. Мы врезались в фонарный столб… Только я остался жив… В больнице я впервые догадался о своей новой способности. Однажды они собирались сделать мне укол, и я вдруг сказал: «Последний человек, которому вспрыснули этот состав, умер, не так ли?»… Позднее я обнаружил, что могу также чувствовать будущее. Вот тогда-то все и началось…

Захваченный почти гипнотической силой Хэндлинга, Грей не мог отвести глаз от его изможденного лица.

— Что… как, собственно, вы это делаете? — спросил он, подумав с парадоксальным безразличием, что впервые в жизни ощущает себя во власти другого человека.

— У меня такое впечатление, что факты и цифры рождаются в моем подсознании, — объяснил Хэндлинг. — Я записываю результат и публикую в своем бюллетене. Сначала я подумывал о других способах распространения, но отказался от них. Ведь газеты находятся под контролем лиц, которые платят за объявления, не так ли?

— Гнусный вздор, — взорвался Грей. — Брать какой-то предмет и утверждать, что в следующем году он убьет столько-то человек? Нужно быть ненормальным, чтобы верить в это!

— По-видимому, вы мне не верите. — сказал Хэндлинг, нисколько не сердясь, — однако большинство моих абонентов поверят, когда завтра ознакомятся с утренней почтой. Шестой бюллетень уже отправлен. Неужели вам не любопытно узнать, что в нем?

Грей взял протянутый ему листок и уже собирался было скомкать его, да так и оцепенел, краешком глаза прочтя три слова: «Предприятия Мервина Грея…»

Стиральные машины «Турбийон-Миракл» убили током столько-то человек из-за неисправности проводки; утюги «Вит-Нет» вызвали столько-то пожаров и обожгли столько-то человек, распавшись во время утюжки; шины «Олтрэк» явились причиной такого-то числа автомобильных катастроф со смертельным исходом…

Голова у него пошла кругом, когда он подумал о всех тех, кто получит этот список обвинений. Он едва слышал, как Хэндлинг говорил:

— Да, именно из-за стиральной машины «Турбийон-Миракл» мой мальчик лишился руки, и один из ваших утюгов изувечил Мег, а ваши шины «Олтрэк» были причиной автомобильной катастрофы, случившейся, когда мы ехали в больницу. На ваших руках кровь, мистер Грей! Каждый день вашей жизни вы раните по меньшей мере одного человека.

— Грязный негодяй, — прошипел Грей сквозь зубы. Он яростно запихнул листок в карман своего пальто, — Вы не имеете права! Это подлая, мерзкая, отвратительная клевета!

— Говорить, что какое-нибудь изделие неисправно, не значит клеветать, сказал Хэндлинг, улыбаясь. — О, я не сомневаюсь, что вы можете подать на меня в суд! Но я не совершил никакого преступления.

— Пройдоха!!! — заорал Грей, бросаясь на него.

От толчка инвалидное кресло покатилось назад, с размаху налетело на печку и опрокинуло ее; в то же мгновенье горящий мазут растекся по полу, покрыв поверхность в несколько квадратных метров. Языки пламени доходили до лица Хэндлинга. На сетчатке Грея навсегда отпечаталась эта картина: сведенное судорогой, искаженное лицо с совершенно круглыми глазами и широко открытым ртом, опаленная борода и торчащие дыбом, извивающиеся, словно змеи на голове Медузы, волосы…

Он был уже на улице, закрыл за собой дверь и побежал к машине. Он вскочил в нее, включил мотор и яростно прибавил газ. Доехав до поворота, он обернулся. Никаких признаков пожара пока еще не было видно. По всей улице занавески были задернуты.

Он остановился в шестидесяти километрах от городка, на краю пустынной дороги. Он еще дрожал от холода, но