современном мире это название закрепилось за породой кровососущих летучих мышей, обитающих в Южной Америке… В своем изначальном значении вампир — это душа умершего человека, которая по ночам покидает тело и сосет кровь у живых людей. Поэтому при вскрытии могил вампиров обнаруживали, что их тела не тронуты разложением и имеют розоватый оттенок от поглощаемой вампиром крови… Считается, что вампир способен принимать любой желаемый облик и очень часто перемещается в виде пылинок, песчинок, соломинок и прочих очень мелких предметов… Чтобы прекратить злодеяния вампира, ему в грудь вбивают кол, отрезают голову, вырывают сердце, а могилу поливают кипятком и уксусом… Вампирами становятся колдуны, ведьмы, самоубийцы и те, кто умер насильственной смертью. Отметим также, что жертвы вампиров сами превращаются в вампиров, пополняя ряды этого дьявольского отродья… См. Калюмет: „Диссертация о венгерских вампирах“».
Я взглянул на Ремсона. Мой друг уставился в огонь: он понимал, какое дело нам предстоит, и собирался с силами.
— Джек, давай подождем до утра, — наконец произнес он.
Больше он не сказал ни слова. Но я понял его, и он это знал. Мы молча сидели всю ночь, погруженные каждый в свои мысли, пока небо над деревьями не начало светлеть.
Ремсон сказал, что у него есть кувалда и большой нож, который можно заточить до остроты бритвы. Я занялся изготовлением четырех деревянных кольев. Когда все было готово, мы взяли свои жуткие орудия и направились к склепу. Шли быстро. Уверен: допусти мы хотя бы секундное колебание, все бы сорвалось. К счастью, необходимость исполнить этот долг перевешивала сомнения и страхи. Ремсон отпер дверь склепа и потянул ее (дверь открывалась наружу). Шепча молитвы, мы вошли и, не сговариваясь, сразу же направились к гробу, стоявшему слева. Там лежал дед Ремсона. Мы откинули крышку…
Казалось, что старый Холройд просто спит с открытыми глазами. Пять лет спустя после смерти у него сохранялся здоровый цвет лица и не имелось ни малейших признаков трупного разложения. Однако его волосы явно нуждались в услугах гребня, а усы и борода — ножниц. В бороде виднелись буроватые пятна.
Но особенно меня поразили его зеленоватые глаза — они сверкали такой отчаянной злобой, какую я не видел ни прежде, ни впоследствии. Лицо выражало недоумение и ярость. Дед Ремсона был похож на дьявола, каким того изображают некоторые художники.
Ремсон пошатнулся и, наверное, упал бы, но я схватил его за руку и спешно влил ему в горло порцию виски; глотнул и сам. Приободрившись, Ремсон нацелил кол в сердце вампира и попросил у Бога помощи в том, что выпало на его долю.
Я отошел на шаг, замахнулся кувалдой и со всей силой ударил по деревянному колу. Склеп огласился ужасным криком. Из раны хлынула кровь, забрызгав стены и нашу одежду. Не мешкая, я нанес еще несколько ударов по колу. Вампир делал слабые попытки вырвать деревянный стержень из тела, но ему это не удавалось. Последний удар вогнал острие в самое сердце.
Подобно разорванному червяку, вампир извивался в узком гробу. Ремсон схватил нож и принялся отрезать ему голову. Когда лезвие рассекло последние жилы, вампир испустил еще один крик — и на наших глазах труп рассыпался в прах, а в гробу остался лишь окровавленный кол и груда костей.
Затем мы проделали то же самое с остальными тремя вампирами. Занятие это было жутким, но мы чувствовали, как к нам возвращаются силы. Я перестал ощущать боль, а у моего друга бесследно исчезли раны на шее.
О случившемся мне хотелось рассказать всему миру, однако Ремсон настоял, чтобы я хранил молчание.
Через несколько лет мой друг умер смертью христианина, и теперь уже никто не мог подтвердить истинность этого рассказа. Но в десяти милях от городишки Черинг и по сей день стоит заброшенная старая усадьба, а возле нее — небольшой склеп из серого камня. Внутри — четыре гроба с открытыми крышками. В каждом из гробов лежит груда костей и деревянный кол с пятнами запекшейся крови, на котором остались отпечатки пальцев покойного Ремсона Холройда.