посоветовать. Это сугубо твой вопрос и твоя проблема. Ты должен сам принять решение. Уверена, что Алзор сказал бы тебе то же самое. Другое дело, что, когда ты такое решение примешь – каким бы оно ни было, – мы тебе поможем его осуществить. Я или Алзор.
– Я понял… – медленно проговорил Рангар. – И думаю, ты права. Это действительно моя проблема. Ладно, закрыли тему. Ты, кажется, говорила, что через два итта мы будем на острове Курку?
– Если ты больше не будешь меня отвлекать, – усмехнулась Дальвира.
– Не буду, – серьезно пообещал Рангар.
– Тогда идем, – сказала Дальвира.
В этот день с самого утра Лада ощущала странное беспокойство. Как обычно, утром она вышла на берег океана и долго стояла, прижав к груди сына, и слушала грохот прибоя, в котором ей чудился чей-то голос… Затем вернулась в дом, но привычная работа не спорилась, все буквально валилось из рук; сын тоже вел себя беспокойно, хотя и не плакал. С третьей попытки приготовив кашку для малыша (собственного молока ей уже не хватало для сына, обещавшего вырасти в настоящего богатыря), она покормила его и бесцельно принялась бродить по дому. Наконец, не выдержав, она подхватила сына на руки и вновь отправилась к океану. Соседи и прочие встреченные ею жители поселка уже не отворачивались от нее, как раньше, а смотрели со жгучим интересом. Невероятные известия вместе с караваном слухов давно уже обрушились на остров с материка, и немалое место в них отводилось Ладе Зортаг… Вот только Лада ничего не знала об этом, замкнутая в коконе своего мирка, средоточием которого был сын, и робкие попытки налаживания контактов со стороны соседей и знакомых она встречала с таким равнодушием, что напрочь отбивали охоту к возобновлению таковых. И в этот день она не замечала устремленных на нее взглядов; словно завороженная, шла она к океану и только однажды остановилась. В этот момент разошлись, как год назад, облака над островом, и чистый, ясный солнечный свет озарил сумрачный пейзаж, враз преобразив его. Лада порывисто вздохнула. Какой-то мучительный процесс начался в ее голове, что-то словно сдвинулось в ней… Вот и океан. Начался отлив, морской берег обнажался, оставляя на мокром песке груды водорослей и кой-какую живность, спешившую за отступающей водой. Что-то должно было произойти… прямо сейчас… сердце трепетно забилось, точно пойманная в сети птица, в глазах вдруг потемнело… она услышала тихое басовитое гудение… а затем кто-то окликнул ее по имени. Она обернулась, обмерев… Перед ней стоял… как бьется сердце!.. мужчина в одежде воина… худощавый, выше среднего роста… с острыми чертами лица и серыми, с отливом в синь глазами… такими глубокими, такими близкими и родными глазами… – Лада! Что с тобой?! Ты… не помнишь меня? – Н-нет, – запинаясь, пробормотала она, крепче прижимая сына к груди. – Ну, постарайся! Ведь это же я… Ну, Ладушка! Лада еще никак не могла вспомнить, хотя внутри нее все дрожало от пугающе-сладкого и щемящего предчувствия и вот-вот грозило взорваться всплеском чего-то непредставимого; и только когда малыш вдруг протянул ручонки к незнакомцу, засмеялся и отчетливо произнес свои первые слова на этом свете: "Па-па", – словно что-то лопнуло багрово у нее в голове, все помутилось перед глазами, будто что-то злобное и жестокое, таящееся до поры, попыталось набросить на нее смертную сеть… но уже волна ярчайшего, звенящего света выплеснулась и напрочь вымела, выжгла мерзкую и страшную паутину из ее мозгов, калейдоскоп лиц и событий бешеным хороводом завертелся в сознании, воскрешая, освобождая исстрадавшуюся память от черного заклятия, и пронзительный ликующий крик взметнулся ввысь и разнесся над поселком и дальними холмами и долинами острова: – Рангар! Мой Рангар вернулся!
В этот день с самого утра Лада ощущала странное беспокойство. Как обычно, утром она вышла на берег океана и долго стояла, прижав к груди сына, и слушала грохот прибоя, в котором ей чудился чей-то голос… Затем вернулась в дом, но привычная работа не спорилась, все буквально валилось из рук; сын тоже вел себя беспокойно, хотя и не плакал. С третьей попытки приготовив кашку для малыша (собственного молока ей уже не хватало для сына, обещавшего вырасти в настоящего богатыря), она покормила его и бесцельно принялась бродить по дому. Наконец, не выдержав, она подхватила сына на руки и вновь отправилась к океану. Соседи и прочие встреченные ею жители поселка уже не отворачивались от нее, как раньше, а смотрели со жгучим интересом. Невероятные известия вместе с караваном слухов давно уже обрушились на остров с материка, и немалое место в них отводилось Ладе Зортаг… Вот только Лада ничего не знала об этом, замкнутая в коконе своего мирка, средоточием которого был сын, и робкие попытки налаживания контактов со стороны соседей и знакомых она встречала с таким равнодушием, что напрочь отбивали охоту к возобновлению таковых. И в этот день она не замечала устремленных на нее взглядов; словно завороженная, шла она к океану и только однажды остановилась. В этот момент разошлись, как год назад, облака над островом, и чистый, ясный солнечный свет озарил сумрачный пейзаж, враз преобразив его. Лада порывисто вздохнула. Какой-то мучительный процесс начался в ее голове, что-то словно сдвинулось в ней… Вот и океан. Начался отлив, морской берег обнажался, оставляя на мокром песке груды водорослей и кой-какую живность, спешившую за отступающей водой. Что-то должно было произойти… прямо сейчас… сердце трепетно забилось, точно пойманная в сети птица, в глазах вдруг потемнело… она услышала тихое басовитое гудение… а затем кто-то окликнул ее по имени. Она обернулась, обмерев… Перед ней стоял… как бьется сердце!.. мужчина в одежде воина… худощавый, выше среднего роста… с острыми чертами лица и серыми, с отливом в синь глазами… такими глубокими, такими близкими и родными глазами… – Лада! Что с тобой?! Ты… не помнишь меня? – Н-нет, – запинаясь, пробормотала она, крепче прижимая сына к груди. – Ну, постарайся! Ведь это же я… Ну, Ладушка! Лада еще никак не могла вспомнить, хотя внутри нее все дрожало от пугающе-сладкого и щемящего предчувствия и вот-вот грозило взорваться всплеском чего-то непредставимого; и только когда малыш вдруг протянул ручонки к незнакомцу, засмеялся и отчетливо произнес свои первые слова на этом свете: "Па-па", – словно что-то лопнуло багрово у нее в голове, все помутилось перед глазами, будто что-то злобное и жестокое, таящееся до поры, попыталось набросить на нее смертную сеть… но уже волна ярчайшего, звенящего света выплеснулась и напрочь вымела, выжгла мерзкую и страшную паутину из ее мозгов, калейдоскоп лиц и событий бешеным хороводом завертелся в сознании, воскрешая, освобождая исстрадавшуюся память от черного заклятия, и пронзительный ликующий крик взметнулся ввысь и разнесся над поселком и дальними холмами и долинами острова: – Рангар! Мой Рангар вернулся!