восхищаются им, и он именно благодаря жестокости стал кумиром этих ребят. И чем изощрённее его выходки, тем привлекательнее он выглядит в их глазах.

Причём, несколько дней он может ходить смирным, сговорчивым, но потом его движения, жесты становятся всё более порывистыми, непредсказуемыми, дёргаными, и злая энергия накапливается в нём с каждым днём, пока не вырвется наружу. Ирина Аркадьевна в таких случаях говорит, что на Алика уже находит. И сегодня у него как раз тот пик напряжения, за которым неизбежно последует взрыв. И это будет не какая-то там элементарная грубость учителю, очередная двойка, к этому уже привыкли, а будет что-то изощрённое, жестокое. Именно в таком состоянии он становится неуправляемым.

Чёрта лысого в ней, в этой психологии, да и в остальных премудростях педагогической науки, если ты чувствуешь, знаешь, просто убеждена, что Алик уже созрел и очередная беда вот-вот грянет, а предупредить, остановить не можешь. Попробуй подойти и начать его в чём-то убеждать, он сделает честные глаза и удивится: «Да что вы, Ирина Аркадьевна?"

Сегодня с утра он в школе появился, как все. Но уже по тому, как он вошёл своей взвинченной походкой, как он диковато и зло оглядывал вестибюль, по нервному подёргиванию его плеч Ирина Аркадьевна поняла, что он готов. Вполне возможно, что он ещё и сам не знает, что отмочит, но его злая соля должна обязательно выплеснуться наружу. На первом уроке он ещё сидел. Ирина Аркадьевна сама проверила, но вот уже на втором и третьем его в школе не было. Потом вдруг опять появился на следующих уроках, но вёл себя ужасно, громко разговаривал, дерзил и совсем не занимался.

Ирина Аркадьевна тут же проверила, на месте ли Зоя Айшина из седьмого класса, его подружка. И Зоя тоже исчезала со второго и третьего уроков. Значит, опять были вместе, а чем это кончится, никто предсказать не может. Эта пара способна на всё. Пронеси Бог, чтобы эта Зоя ребёнка школе не принесла, но и без этого они могут натворить что угодно. Зоя-то ровесница Алику, но по глупости учителя её оставляли на второй год, и только теперь поняли, что они наделали. Хорошо о ней сказал классный руководитель при подведении четвертных оценок: «А поведение ей надо записать «лёгкое», и это ещё мягко сказано. Девочка испорчена насквозь, и что с ней делать, ума не приложу».

Ирина Аркадьевна в который раз уже решается идти к директору школы. Они давние подруги, вместе работали в старой школе, вместе перешли сюда. Алевтина Ивановна, собственно, убедила подругу перейти на «новостройку», всё же новое здание.

И исполненная тревоги и предчувствий она открыла дверь кабинета директора школы.

В кабинете у директора сидел Вячеслав Семёнович Кучеров, учитель литературы старших классов, мужчина прочный, всегда знающий, чего он хочет. Блестящий эрудит, великолепно знающий не предмет, а именно литературу во всех её тонкостях, очень воспитанны!! и сдержанный человек, он только своим присутствием одних приподнимал, а других заставлял ощущать свою неполноценность, за что его многие недолюбливали. Небольшого роста, но очень ладно скроенный, всегда аккуратно, с иголочки одетый, он не допускал себе вольности даже в выборе галстука. Немного седеющий на висках, он выглядел респектабельно, что крайне редко увидишь в современных учителях.

— Ира, ты послушай, что говорит этот человек! — встретила подругу Алевтина. — Ты только послушай!

Вячеслав Семёнович встал и поздоровался. Он всегда вставил, когда входила женщина.

— Нет, ты представляешь! Он швырнул мне заявление об уходе!

Алевтина Ивановна, крупная, решительная женщина, выражается всегда резко, хотя по натуре она человек добрый и за школу переживает.

— Алевтина Ивановна, — поморщился Вячеслав Семёнович, — я могу швырнуть перчатку за оскорбление, и только мужчине, равному себе. Заявление я подал. Как в старину подавали прошение на высочайшее имя.

Есть в Вячеславе Семёновиче что-то аристократическое, хотя Ирине Аркадьевне доподлинно известно, что корни его что ни на есть самые крестьянские, он интеллигент во втором поколении. Отец его получил образование и воспитание в подпольных кружках, после революции учился в школе партактива, а потом был расстрелян. Вячеслав Семёнович из тех, кто сам сделал себя. Закончил два вуза, правда, учёную степень выбивать не захотел именно потому, что её нужно было выбивать. Многое казалось странным в этом человеке, близко знающие его люди поговаривали, что он может и запить, хотя пьяным его никто не видел. Вообще о нём любили поговорить.

Впрочем, он сам давал повод судачить о собр. Этот человек закрыт наглухо для всех. О себе, о своей семье он никогда ничего не рассказывает, к себе в гости никого не приглашает и даже никто толком не зияет, где он живёт, а это ещё больше разжигает сплетни. Кто-то мельком видел его с женой и уверял, что она у него красавица, но вполне можно допустить, что видели его и не с женой. Вообще, он отлично подходил для домыслов и пересудов.

— Подал, подал, — возмущается Алевтина. — Так и говорите, что вас поманили высоким заработком. В вуз, наверное, уходите? Так бы и сказали.

— Алевтина Ивановна, — скучным голосом поясняет Вячеслав Семёнович, — в вузе мне заплатят сто пять рэ, потому что не остепенён. За такую цену свои мозги даже на вес не продают, с голоду помрёшь.

— Ну значит в кооператив! — кипит Алевтина.

— Побойтесь Бога, Алевтина Ивановна, — театрально развёл руками Вячеслав Семёнович, — какому кооперативу нужны Пушкин или Ахматова? Бог с вами.

— Тогда я вас не понимаю.

— И понимать нечего. Я не привык работать с глухонемыми. Хотя нет, с ними работать, наверное, всё-таки можно. Я бьюсь о глухую стену непонимания, неприятия, работаю без малейшей отдачи. Я выворачиваюсь наизнанку, а в их глазах пустота! В вашем классе, Ирина Аркадьевна, я спросил, какие они журналы знают. Не читают, я уж об этом и не мечтаю, а хотя бы знают. И ваш Алфёров…

При упоминании имени Алфёрова Ирина Аркадьевна нервно постучала рукой по столу, но пока смолчала.

— … Ваш Алфёров тянет руку.

— Он любит высовываться, даже если не знает ни уха, ни рыла, — не удержалась Ирина Аркадьевна.

— …и говорит мне: «Литературная газета». Что я должен ему объяснять, девятикласснику? Что в самом названии уже стоит слово «газета» и, значит, это не журнал? Вы меня увольте, такого контингента я ещё не видел, уважаемая Алевтина Ивановна. Это дремучий лес.

— Алевтина! — нашла паузу, чтобы вступить Ирина Аркадьевна. — Умоляю тебя, переведи ты Алфёрова в другую школу! Он же не нашего микрорайона, я не могу уже с ним. Ты представь себе, каждый день в