- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (33) »
Эбби, подумала я.
Булыжники блестели, они были мокрые, рассветало. Обычно пустынная, площадь теперь кишела людьми, на плетях, вьющихся по желтым и беленым стенам, уже расцветали розы.
Кто-то сказал: «Это ее муж», раздвинувшись, мне освободили проход, но увиденного с меня было достаточно. Я чувствовала на себе пристальные взгляды. Нечто в глубине сознания предлагало мне упасть на его тело и зарыдать в голос, но все было очень смутно и нереально и не прояснилось бы оттого, что я бы ударилась в театральщину. Я попятилась — и в конце концов повернула обратно к дому, ноги были как лед. Входная дверь все еще была настежь, едва я взялась за ручку, как меня стало трясти. Захлопнув за собой дверь, я осела на пол в прихожей и, скорчившись, разрыдалась. Но в мыслях у меня было не «Халланд, о, Халланд!», а опять, как только что на площади: «Эбби! Я позвоню Эбби!»
2
Отец встревожился. Прищурил глаза. Близорукость? Нет, так глядел Вильгельм Телль, натягивая лук и целясь под яблоню, где стоял его сын. Хюго Клаус[3]Я прекрасно слышала, что по ту сторону двери царит суматоха, но меня это как-то не трогало. Поднявшись с пола, я направилась к телефону, который стоял у меня на письменном столе. Номер моей матери был занесен в память, хотя я звонила ей крайне редко. Зато я была предупреждена, когда звонила она, что бывало столь же редко. Она удивилась, отчасти и потому, что я разбудила ее в такую рань. И тут же спросила: — Что-нибудь случилось? Я запнулась. И не стала отвечать на ее вопрос. — Мама! — сказала я. — Ты должна дать мне телефон Эбби. Мне нужно с ней поговорить, это очень важно! — Конечно важно, — сказала она. — Причем с тех самых пор, как ты бросила ее на произвол судьбы. Но почему именно сейчас и посреди ночи? — Никакое не посреди ночи! Я давно уже на ногах! Так ты дашь мне ее номер? Она была все еще в постели, до меня доносилось шуршание перин. — Это нежелательно, — сказала она. — Но я обещаю, что позвоню ей, когда окончательно открою глаза, и все передам. Может, она тебе и позвонит! — Да не будет она мне звонить! — возразила я в отчаянии. — Теперь вот что… — Судя по голосу, она начала просыпаться. — Я уже с неделю собираюсь тебе позвонить, потому что с тобой хочет поговорить кто-то другой. — Кто? — Дедушка. — Дедушка хочет со мной поговорить? — У меня забилось сердце, стук его отдавался в ушах. — Почему? Я хотела сказать: почему же он тогда не позвонил? — Он хочет, чтоб ты его навестила. — Да? Почему же ты сразу не сказала, а ждала целую неделю? Это же важно! — Ты думаешь поехать навестить его? — спросила она. — Ну конечно! А как, по-твоему? Я не видела его много лет, конечно же я хочу его навестить. А почему он вдруг захотел со мной поговорить? — Он болен. Она замолчала. Я тоже. — Ты меня слушаешь? — спросила она. — Да, — ответила я. — Скажи, он очень болен? — Он лежит в больнице в Рединге, он скоро умрет. — Как — умрет? — Я возвысила голос и часто задышала, и тут позвонили в дверь. — К тебе гости, — сказала мать. — Нет, — ответила я. — Я же слышу, звонят в дверь. — Да. Я тебе скоро перезвоню. — Я положила трубку. Дедушка. Я сидела, уставясь на телефон и письменный стол. Потом открыла крышку компьютера и уже собралась его включить, как в дверь опять позвонили. На пороге стоял высокий темноволосый мужчина, он сказал, что он из полиции. Из-за его спины появился еще один, постарше, они печально мне покивали. Они хотели бы войти. — Я еще даже не оделась, — сказала я, не трогаясь с места. — И не позавтракала. — Давай я сварю тебе кофе, пока ты оденешься? — предложил высокий. — Или чай. Будешь чай? Я показала на дверь, ведущую из гостиной в кухню, а сама пошла и закрылась в спальне. Убрав с кровати мокрое полотенце, я присела на краешке, поглядела на телефон, который висел на стене, и нажала «5», «быстрый» номер матери. — Как, уже? — отозвалась она. — Что с дедушкой? — спросила я. — Ну-у… ему девяносто шесть, у него рак желудка, он очень плох, но хочет тебя повидать. — Почему ты не сообщила сразу? Не позвони я тебе сегодня, ты бы мне так ничего и не сказала? — Кто это к тебе приходил? — поинтересовалась она. — Мама, он что, вот-вот умрет? Я успею? А ты сама у него была? — Я считаю, тебе надо поторопиться. — Ему можно позвонить, как ты думаешь? — Понятия не имею. Так ты поедешь? — Нет. Да. Не знаю. Тут кое-что случилось. Ты уже звонила Эбби? — Я еще не оделась! Я позвоню ей, но только позже! Позже! А что случилось? Я поймала в зеркале свое отражение. Я буквально утонула в сером халате Халланда, волосы еще не высохли и в беспорядке. Взгляд отчужденный. На стене у моего изголовья висели две маленькие фотографии в черных рамках. Неожиданный след моего присутствия в этом доме. Ведь по-настоящему я существовала лишь у себя в кабинете. На этих двух фотографиях — дедушка с Эбби. Когда я ее оставила, ей было четырнадцать, здесь ей семь, беззубая и задумчивая, ветер треплет выгоревшие на солнце волосы. Он сидит в шезлонге, на нем соломенная шляпа. — Дедушка! — проговорила я. — Во всяком случае, я должна ему позвонить! — Я заплакала. — Почему ты не можешь его навестить? — спросила мать. — Халланд умер, — сказала я и быстро повесила трубку. Порывшись в ворохе валявшейся на стуле одежды, я выудила брюки и свитер. В дверь постучали. — Войдите! — сказала я и провела щеткой по волосам. В комнату заглянул высокий. И спросил: — В доме еще кто-нибудь есть? — Нет! Я разговаривала по телефону. — С кем? — Не твое собачье дело! — сказала я. — С моей матерью. — Голос у меня оборвался. — Извини! Просто… просто я… — Тут я не выдержала и поспешно закрыла лицо руками. Нельзя, чтобы он меня такой видел — посторонний же. — Извини, но мой… — Пойдем, выпьешь кофе, — сказал он. Я проследовала за ним в собственную гостиную, которая теперь выглядела чужой. Не переставая плакать, я подняла с дивана и принялась складывать плед. Зазвонил телефон. — Пускай, — сказала я. — Это моя мать. Я с ней только что говорила, она сообщила, что дедушка при смерти, я не… — Я разрыдалась и вынуждена была сесть. — Я не видела его много лет, а сейчас он при смерти! Они переглянулись, перевели глаза на меня — и снова переглянулись. Я встала, сходила на кухню за бумажным полотенцем и высморкалась. — Ты понимаешь, почему мы здесь? — просил тот, что постарше. Я не ответила, лишь тихо кивнула. — Я была там и видела его, — произнесла я.«Горе Бельгии»
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (33) »