- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (16) »
утром дети убедились, что труды их не пропали даром: воск сделал свое дело, и башмаки совсем перестали скрипеть. Но бабушка этого и не заметила. После завтрака Питер сказал:
– Вот что, Сэлли: давай-ка разведем костер и сварим себе тянучки. Лучше всего сделать это в малиннике: там бабушка не найдет нас.
Костер пришлось разжигать потихоньку, потому что бабушка никогда не позволяла Питеру и Сэлли самим варить тянучки. Она говорила, что они измажутся и сожгут кастрюлю.
Все шло прекрасно, но в самый волнующий момент, когда тянучки были уже готовы и стали тянуться, раздался голос бабушки:
– Питер! Сэлли! Что вы тут делаете?!
Они даже не услышали, как она подошла: ведь ее башмаки теперь уже не скрипели!
В этот день Питер и Сэлли в наказание остались без сладкого.
"Надо сделать так, чтобы бабушкины башмаки опять скрипели, – решили они, – тогда нам будут слышны ее шаги".
Утром они снова пошли к фермеру.
– Господин фермер, – сказал Питер, – кто-нибудь из ваших животных любит пчелиный воск?
Фермер почесал затылок.
Что ж, – ответил он, – попробуйте предложить его моему ослу Недди. Он ест все что попало.
Спасибо, господин фермер! – сказали дети и побежали домой.
Но им не сразу удалось взять башмаки: ведь бабушка носила их. И только когда она после обеда легла подремать, Питер и Сэлли потихоньку взяли башмаки и побежали на ферму. Они решили, что успеют вернуться до того, как бабушка проснется.
Осел жевал чертополох. Вид у него был недовольный. Еще бы: чертополох – это колючки!
– Съешьте, пожалуйста, воск с бабушкиных башмаков, – попросил его Питер. – Это очень легко: лизнуть два раза, и все тут!
Кажется, Недди обрадовался, но сказал только: "И-а!"
Тогда Питер положил башмаки на землю и отошел в сторону, чтобы Недди его не боялся. И что же вы думаете? Раз, два – Недди проглотил оба бабушкиных башмака.
Бабушка так никогда и не узнала, что случилось с ее скрипучими башмаками. А Питер и Сэлли с тех пор каждый день после школы, а в воскресенье и по два раза, бегали в поле к Недди, который все так же жевал чертополох. Они были уверены, что когда-нибудь да услышат, как в его животе начнут скрипеть бабушкины башмаки: скрип-скрип, скрип-скрип…
Мафин долго стоял на берегу, чувствуя себя очень неловко с таким непривычным хвостом. Ему всё время казалось, что хвост так и подталкивает его к воде, будто хочет снова стать мокрым и блестящим и поплавать в пруду. И Мафин вдруг сделал глубокий вдох и впервые в жизни нырнул в воду. Хотя он старался во всём подражать Сэлли, ничего не вышло. Он камнем упал на дно, но через минуту выскочил на поверхность, пыхтя, фыркая и пуская пузыри. – Сэлли, – еле проговорил он. – Сэлли! Помоги! Помоги! Тону! Сэлли быстро подплыла к нему и помогла выбраться на берег. – Пожалуйста, забери обратно свой хвост, Сэлли! – сказал Мафин, когда немного пришёл в себя. – Ему бы хотелось сидеть в воде всю жизнь, а я не могу. С твоей стороны было очень мило одолжить мне свой хвост, но я не уверен, что он мне подойдёт. Мафин немножко посидел на берегу, чтобы отдышаться, а потом тихонько побрёл к пингвину Перигрину, который грелся на солнышке около своей хижины и читал учёную книгу. – Какой у вас прелестный, аккуратненький хвостик, мистер Перигрин! – сказал Мафин. – Как бы мне хотелось иметь такой же! Его, наверно, легко держать в чистоте и порядке. Перигрин очень обрадовался и был польщён. Он ласково посмотрел на Мафина. Солнце пригревало спину пингвина, он вкусно пообедал и наслаждался книжкой. Ему захотелось оказать кому-нибудь добрую услугу. – Ты совершенно прав, молодой Мафин, – сказал он. – У меня действительно прекрасный хвост: красивый, аккуратный, работящий. Должен признаться, что твой хвост очень невыгодно отличается от моего. Знаешь что? Я одолжу тебе мой запасной хвост. Тебе он очень пойдёт. Перигрин вынул из несгораемого шкафа свой запасной хвост, чуть поменьше того, который носил сам, и, пожалуй, чуточку менее блестящий, но, в общем, отличный хвост. – Вот, – сказал он, прилаживая хвост Мафину. – Этот хвост тебе пригодится. Это довольно-таки смышлёный хвост, и он поможет тебе думать.
Перигрин снова взялся за книгу и перестал обращать на Мафина внимание. Скоро Мафин убедился, что Перигрин и в самом деле был прав, говоря, какой у него учёный и умный хвост. Хвост заставил Мафина призадуматься о таких сложных вещах, что уже через минуту у ослика разболелась голова. Он старался не думать, чтобы не утомлять себя, но хвост этого не хотел. Хвост заставлял ослика мыслить и быть серьёзным. Наконец Мафин окончательно потерял всякое терпение. – Пожалуйста, Перигрин, – сказал он кротко, – заберите ваш хвост. Это, конечно, замечательный хвост, и я вам очень благодарен, но у меня от него разболелась голова. – Мне бы следовало знать, – сердито сказал Перигрин, отцепляя от Мафина хвост и укладывая его в несгораемый шкаф, – что несчастный осёл, такой вот, как ты, никогда не сможет пользоваться первоклассным хвостом, таким вот, как этот! С моей стороны было просто смешно предлагать его тебе. Сейчас же уходи отсюда, я не могу больше терять драгоценное время на такого осла, как ты! Мафин вернулся под вишнёвое дерево. Нельзя сказать, чтобы теперь он был вполне доволен своим хвостом, но всё-таки
Бабушка так никогда и не узнала, что случилось с ее скрипучими башмаками. А Питер и Сэлли с тех пор каждый день после школы, а в воскресенье и по два раза, бегали в поле к Недди, который все так же жевал чертополох. Они были уверены, что когда-нибудь да услышат, как в его животе начнут скрипеть бабушкины башмаки: скрип-скрип, скрип-скрип…
Мафин недоволен своим хвостом
Опечаленный Мафин сидел под вишнёвым деревом в саду. Если бы кто-нибудь понаблюдал за ним в это время, то увидел бы, как он поворачивает голову то вправо, то влево, изо всех сил вытягивая шею и стараясь разглядеть свой хвост. Хвост был длинный, тонкий, прямой, как палка, с маленькой кисточкой на конце. И Мафин с грустью подумал, что ни у кого из его друзей нет такого жалкого хвоста. Он встал и направился к небольшому пруду, где плавала и ныряла, поблёскивая чёрной атласной кожей, тюлениха Сэлли. – Ах, Сэлли! – сказал Мафин. – Какой у тебя замечательный хвост! Не то что мой… – Не унывай, – сказала Сэлли приветливо. – Если тебе непременно хочется сменить свой хвост, я с удовольствием одолжу мой запасной, хотя мне кажется, что твой не так уж плох. Вполне подходящий и даже хорошенький. Сэлли нырнула в пруд и вскоре появилась с запасным хвостом. Хвост был совершенно мокрый, потому что хранился в скалистой подводной пещере. Сэлли аккуратно прикрепила его Мафину поверх его собственного хвоста. – Готово! – сказала Сэлли. – Это очень полезный хвост: с ним можно плавать и нырять. И прежде чем Мафин успел поблагодарить её, тюлениха снова скользнула в воду.Мафин долго стоял на берегу, чувствуя себя очень неловко с таким непривычным хвостом. Ему всё время казалось, что хвост так и подталкивает его к воде, будто хочет снова стать мокрым и блестящим и поплавать в пруду. И Мафин вдруг сделал глубокий вдох и впервые в жизни нырнул в воду. Хотя он старался во всём подражать Сэлли, ничего не вышло. Он камнем упал на дно, но через минуту выскочил на поверхность, пыхтя, фыркая и пуская пузыри. – Сэлли, – еле проговорил он. – Сэлли! Помоги! Помоги! Тону! Сэлли быстро подплыла к нему и помогла выбраться на берег. – Пожалуйста, забери обратно свой хвост, Сэлли! – сказал Мафин, когда немного пришёл в себя. – Ему бы хотелось сидеть в воде всю жизнь, а я не могу. С твоей стороны было очень мило одолжить мне свой хвост, но я не уверен, что он мне подойдёт. Мафин немножко посидел на берегу, чтобы отдышаться, а потом тихонько побрёл к пингвину Перигрину, который грелся на солнышке около своей хижины и читал учёную книгу. – Какой у вас прелестный, аккуратненький хвостик, мистер Перигрин! – сказал Мафин. – Как бы мне хотелось иметь такой же! Его, наверно, легко держать в чистоте и порядке. Перигрин очень обрадовался и был польщён. Он ласково посмотрел на Мафина. Солнце пригревало спину пингвина, он вкусно пообедал и наслаждался книжкой. Ему захотелось оказать кому-нибудь добрую услугу. – Ты совершенно прав, молодой Мафин, – сказал он. – У меня действительно прекрасный хвост: красивый, аккуратный, работящий. Должен признаться, что твой хвост очень невыгодно отличается от моего. Знаешь что? Я одолжу тебе мой запасной хвост. Тебе он очень пойдёт. Перигрин вынул из несгораемого шкафа свой запасной хвост, чуть поменьше того, который носил сам, и, пожалуй, чуточку менее блестящий, но, в общем, отличный хвост. – Вот, – сказал он, прилаживая хвост Мафину. – Этот хвост тебе пригодится. Это довольно-таки смышлёный хвост, и он поможет тебе думать.
Перигрин снова взялся за книгу и перестал обращать на Мафина внимание. Скоро Мафин убедился, что Перигрин и в самом деле был прав, говоря, какой у него учёный и умный хвост. Хвост заставил Мафина призадуматься о таких сложных вещах, что уже через минуту у ослика разболелась голова. Он старался не думать, чтобы не утомлять себя, но хвост этого не хотел. Хвост заставлял ослика мыслить и быть серьёзным. Наконец Мафин окончательно потерял всякое терпение. – Пожалуйста, Перигрин, – сказал он кротко, – заберите ваш хвост. Это, конечно, замечательный хвост, и я вам очень благодарен, но у меня от него разболелась голова. – Мне бы следовало знать, – сердито сказал Перигрин, отцепляя от Мафина хвост и укладывая его в несгораемый шкаф, – что несчастный осёл, такой вот, как ты, никогда не сможет пользоваться первоклассным хвостом, таким вот, как этот! С моей стороны было просто смешно предлагать его тебе. Сейчас же уходи отсюда, я не могу больше терять драгоценное время на такого осла, как ты! Мафин вернулся под вишнёвое дерево. Нельзя сказать, чтобы теперь он был вполне доволен своим хвостом, но всё-таки
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (16) »