— Здравствуй, дядя Степаныч, — сказала она, а на Бориса внимания не обратила.
…Шахов поднялся из-за стола, пошел им навстречу. Он протянул руку Пластунову, затем Борису. Тот пожал эту непривычную левую руку неуклюже, выше ладони, и заметно смутился. Они сели в кресла, у круглого столика, возле стеклянного шкафа с красивыми, крупными образцами. Шахов, не скрывая любопытства, окинул взглядом мальчишеское лицо Бориса, его удлиненную прическу и усики, мохеровый свитер и джинсы. Невольно он примечал, как с годами меняется облик молодых специалистов. И всегда, как сквозь туман, видел он рядом с ними товарищей своей юности и себя в залатанной фронтовой гимнастерке, уже без руки. Когда-то Шахов прочитал, что только очень ограниченные и самоуверенные люди доверяют первому впечатлению, считают его самым надежным. Причислять себя к таким Шахову, разумеется, не хотелось, но решать в считанные минуты, «кто есть кто» и на что способен, ему приходилось часто — по выражению лица, движениям рук, ответам на задаваемые им вопросы, вроде бы случайные, а на самом деле выработанные многолетней практикой. Результаты привели к выводу, что он обладает даром психологических блицоценок. Задавать Борису свои контрольные вопросы Шахов не стал, доверяя положительной оценке, которую дал Пластунов по телефону, хотя она и ограничилась междометиями «угу» и «ага». Он сказал: — Давно нам следовало познакомиться! Пока Борис соображал, что ответить, вмешался Пластунов: — Из этого не следует, что надо нарушать план нашей работы! — Не хотелось бы напоминать, кто, вопреки всем планам, воспользовавшись моим отсутствием, захватил молодого специалиста! — в тон ему ответил Шахов. — Все было по договоренности, временно! — улыбнулся Пластунов. — Знаем, но, как говорится, нет ничего более постоянного, чем временное! — прищурил левый глаз Шахов. — Ну уж нет! — всполошился Борис. — Договорено, что я перехожу в караширский отряд, к Старостину, и как раз сегодня… Пластунов кивнул в подтверждение. — Передайте Старостину, что перевод состоится после того, как будет изучена, можно сказать, новая геологическая формация — медведь! Запишите, Борис, и зарегистрируйте как заявку. — Шахов обстоятельно пересказал сообщение охотника Степанкова. Стремительно открыв дверь, заглянул в кабинет Кравков, спросил: — Ну, что, назревает в Молокановке великое открытие? — Об этом скоро будет представлена исчерпывающая информация молодым специалистом Борисом Струниным! — Шахов указал на него глазами. Ответ удовлетворил Кравкова, дверь закрылась. Пластунов сказал, потирая лысину: — Да-а, такого у нас еще не случалось… Ну, был когда-то заявлен золотоносный тетерев — в зобу у него самородочек нашли… — И что же? — заинтересовался Борис. — Да ничего! Ищи ветра в поле… Борис подумал: «Обидно, что из-за такой ерунды откладывается мой переход…» Шахов, словно поняв его, сказал: — Не будем спешить с выводами. Чудеса тем и хороши, что иногда случаются! Поэтому прошу отнестись к порученному заданию серьезно. И он пожелал Борису приятного знакомства с медведем, Андреем Степанковым и его дедушкой.
…Шахов поднялся из-за стола, пошел им навстречу. Он протянул руку Пластунову, затем Борису. Тот пожал эту непривычную левую руку неуклюже, выше ладони, и заметно смутился. Они сели в кресла, у круглого столика, возле стеклянного шкафа с красивыми, крупными образцами. Шахов, не скрывая любопытства, окинул взглядом мальчишеское лицо Бориса, его удлиненную прическу и усики, мохеровый свитер и джинсы. Невольно он примечал, как с годами меняется облик молодых специалистов. И всегда, как сквозь туман, видел он рядом с ними товарищей своей юности и себя в залатанной фронтовой гимнастерке, уже без руки. Когда-то Шахов прочитал, что только очень ограниченные и самоуверенные люди доверяют первому впечатлению, считают его самым надежным. Причислять себя к таким Шахову, разумеется, не хотелось, но решать в считанные минуты, «кто есть кто» и на что способен, ему приходилось часто — по выражению лица, движениям рук, ответам на задаваемые им вопросы, вроде бы случайные, а на самом деле выработанные многолетней практикой. Результаты привели к выводу, что он обладает даром психологических блицоценок. Задавать Борису свои контрольные вопросы Шахов не стал, доверяя положительной оценке, которую дал Пластунов по телефону, хотя она и ограничилась междометиями «угу» и «ага». Он сказал: — Давно нам следовало познакомиться! Пока Борис соображал, что ответить, вмешался Пластунов: — Из этого не следует, что надо нарушать план нашей работы! — Не хотелось бы напоминать, кто, вопреки всем планам, воспользовавшись моим отсутствием, захватил молодого специалиста! — в тон ему ответил Шахов. — Все было по договоренности, временно! — улыбнулся Пластунов. — Знаем, но, как говорится, нет ничего более постоянного, чем временное! — прищурил левый глаз Шахов. — Ну уж нет! — всполошился Борис. — Договорено, что я перехожу в караширский отряд, к Старостину, и как раз сегодня… Пластунов кивнул в подтверждение. — Передайте Старостину, что перевод состоится после того, как будет изучена, можно сказать, новая геологическая формация — медведь! Запишите, Борис, и зарегистрируйте как заявку. — Шахов обстоятельно пересказал сообщение охотника Степанкова. Стремительно открыв дверь, заглянул в кабинет Кравков, спросил: — Ну, что, назревает в Молокановке великое открытие? — Об этом скоро будет представлена исчерпывающая информация молодым специалистом Борисом Струниным! — Шахов указал на него глазами. Ответ удовлетворил Кравкова, дверь закрылась. Пластунов сказал, потирая лысину: — Да-а, такого у нас еще не случалось… Ну, был когда-то заявлен золотоносный тетерев — в зобу у него самородочек нашли… — И что же? — заинтересовался Борис. — Да ничего! Ищи ветра в поле… Борис подумал: «Обидно, что из-за такой ерунды откладывается мой переход…» Шахов, словно поняв его, сказал: — Не будем спешить с выводами. Чудеса тем и хороши, что иногда случаются! Поэтому прошу отнестись к порученному заданию серьезно. И он пожелал Борису приятного знакомства с медведем, Андреем Степанковым и его дедушкой.