тупымъ носомъ. Такихъ ребятъ вы можете встрѣтить въ каждомъ домѣ, и всѣ они являются плагіатами другъ друга. Вы только понапрасну потратили драгоцѣнное время, сударыня, чтобы произвести такого обыденнаго индивидуума. Если вы не можете дать міру ничего дѣйствительно оригинальнаго, то вамъ лучше бы заняться какимъ-нибудь другимъ болѣе полезнымъ дѣломъ.

Однако, послѣ нѣсколькихъ случаевъ подобнаго раскритикованія новорожденныхъ бэби наступила катастрофа. Оскорбленное, въ своихъ лучшихъ чувствахъ населеніе сонной страны возмутилось.

— Ну, довольно намъ васъ и вашей оригинальности! — раздались по адресу критиковъ негодующіе голоса. — Мы теперь поняли, что и сами вы вовсе не оригинальны и всѣ ваши сужденія не заключаютъ въ себѣ ни на грошъ самостоятельности. Вы только и умѣете повторять прежнихъ критиковъ, начиная со временъ Соломона, который былъ первымъ намъ извѣстнымъ критикомъ. Всѣхъ васъ слѣдуетъ перетопить, чтобы мы могли, наконецъ, вздохнуть свободно. Надоѣли вы намъ до смерти.

— Что такое?! — завопили критики. — Топить насъ?!! Да такого чудовищнаго преступленія никогда еще не было на свѣтѣ!..

— Вотъ и прекрасно! — иронически отвѣтили имъ: — по крайней мѣрѣ, хоть теперь вы не можете обвинять насъ въ недостаткѣ «оригинальности». Вамъ вѣдь такъ хотѣлось ея. Ну, вотъ, и радуйтесь… Пожалуйте-ка въ воду… нечего упорствовать! Идите, идите!

Упорствовавшихъ критиковъ потащили къ рѣкѣ и утопили въ ея кристальныхъ струяхъ. Потомъ всѣ, съ радостными лицами и облеченными сердцами, вернулись домой. Такимъ образомъ критикѣ былъ положенъ конецъ…

Однако надо же мнѣ окончить разсказъ о томъ снѣ, во время котораго я видѣлъ, какъ съ меня сняли въ театрѣ ноги.

Мнѣ снилось, что снявшій ихъ капельдинеръ далъ мнѣ билетъ подъ номеромъ 19, и я во время представленія страшно безпокоился мыслью, что моими ногами захочетъ овладѣть номеръ 61, котораго я видѣлъ мимолетомъ (оставшись безъ ногъ, я сразу выучился летать). Мои ноги были молодыя, крѣпкія и довольно изящной формы, между тѣмъ какъ у номера 61 эти оконечности походили на пару лучинокъ. Къ счастью, я проснулся, не досидѣвъ до конца представленія, и это спасло меня отъ лишняго огорченія. Мнѣ уже казалось, что номеръ 61 пробирается къ выходу, чтобы овладѣть моими ногами, но изъ врожденной деликатности я все-таки не рѣшался слѣдить за нимъ. По, какъ уже сказано, милосердая судьба выручила меня, заставивъ проснуться и убѣдиться въ цѣлости моихъ собственныхъ ногъ.

Былъ у меня еще одинъ страшный сонъ: я видѣлъ, будто собираюсь жениться на тетѣ Дженъ. Положимъ, въ этомъ снѣ не было ничего необычайнаго. Люди часто видятъ подобные сны. Помню, какъ дядя разсказывалъ, что ему однажды приснилось, будто онъ женатъ на своей собственной тещѣ, и что сроду не былъ такъ обрадованъ, когда, проснувшись, онъ понялъ, что это только сонъ. Послѣ того дядя еще больше полюбилъ свою настоящую жену. По крайней мѣрѣ, въ теченіе цѣлой недѣли послѣ этого сна онъ жилъ съ ней въ ничѣмъ не смущаемой дружбѣ.

И вотъ вдругъ оказалось, что я собираюсь жениться на женѣ этого самаго дяди. Когда мнѣ пришла въ сознаніе вся чудовищность этого моего намѣренія, я съ ужасомъ спрашивалъ себя: «Боже мой! что же скажетъ на это дядя? Навѣрное мнѣ отъ него такъ достанется, что я до конца свой жизни не забуду… Но какъ же мнѣ теперь быть? Все уже готово къ вѣнцу, и тетя, повидимому, совершенно забыла, что она уже давно состоитъ въ женахъ моего кровнаго дяди. Отказать ей — она обидится…»

Но и на этотъ разъ все обошлось благополучно: я вспомнилъ, что вижу только сонъ, сдѣлалъ надъ собой усиліе и проснулся.

Большое счастье сознавать въ кошмарномъ снѣ, что это не дѣйствительность, а именно только сонъ, и имѣть возможность стряхнуть съ себя этотъ сумбуръ. При такихъ условіяхъ смѣло можно видѣть самые экстравагантные сны, не опасаясь отвѣтственности за нихъ.

Иногда сама жизнь преслѣдуетъ насъ кошмарными видѣніями, и самымъ счастливымъ изъ насъ будетъ тотъ, который ясно сознаетъ, что и этимъ явленіямъ когда-нибудь долженъ наступить конецъ, что все наше земное существованіе — не что иное, какъ болѣе или менѣе длящійся тяжелый сонъ, за которымъ слѣдуетъ пробужденіе въ совершенно иной обстановкѣ.

Но есть и такіе сны, безъ которыхъ жизнь была бы совершенно невыносима. Я говорю о тѣхъ снахъ, грезахъ и мечтахъ, которымъ мы имѣемъ возможность предаваться наяву. Что бы было съ нами, если бы у насъ не имѣлось дара строить изъ лучей надежды «воздушные замки»?

Не будь въ безбрежной знойной пустынѣ радужныхъ миражей, истомленный путникъ легъ бы на полдорогѣ въ раскаленный песокъ съ тѣмъ, чтобы болѣе ужъ не вставать.

Только миражъ близкаго успѣха, близкаго счастья заставляетъ насъ терпѣливо переносить самыя страшныя лишенія, изнеможеніе, палящую жажду; пренебрегать самыми грозными опасностями и напрягать всѣ силы для достиженія завѣтной цѣли.

Подобно нѣжной нянькѣ, Провидѣніе убаюкиваетъ насъ въ нашихъ горестяхъ и страданіяхъ прекрасными волшебными сказками и фантастическими обѣщаніями. Оно же путемъ миражей, грезъ и мечтаній доводитъ насъ до той мрачной зіяющей пропасти, за которою обрывается нашъ жизненный путь, и тамъ, на краю этой пропасти, нашептываетъ намъ новыя, еще болѣе обольстительныя, сказки, развертываетъ передъ намъ свитокъ еще болѣе радужныхъ грезъ и мечтаній, и мы, успокоенные и обнадеженные, дѣлаемъ надъ собою послѣднее могучее усиліе, чтобы проснуться и… броситься въ мракъ бездны…