вместе с камнями кости и целые скелеты.

 Лесовский потянул на себя поводок уздечки, остановил коня, посмотрел вдаль на уходивший к горам склон долины. Кяриз начинался где-то там, у подножия гор. Каменные горловины вентиляционных колодцев большими кочками торчали над гладкой поверхностью. Инженер насчитал более тридцати колодцев, но и это было не все. Несколько стушевавшись, заметил:

- Судя по всему, работы предстоят немалые. Тут у вас добрая сотня галерей, и все надо обследовать, составить дефектную ведомость, рассчитать объем ремонтных работ, потребность в рабочей силе. Но самое главное, необходимо как можно быстрее удлинить кяриз, чтобы повысить его дебит. Так ведь? Такой наказ я получил в Управлении земледелия и землеустройства от управляющего Юнкевича.

- Да, дорогой Николай Иваныч, это самое главное для нас. - Теке-хан молитвенно сложил руки на груди.

- Я готов приступить к делу хоть сегодня, но мне нужны люди. Есть ли у вас кяризники? - спросил инженер.

- Есть... Давайте поедем к ним.

Они направились к курганче, особняком стоявшей в низине. Это был круглый двор с каменным забором, высотой в два человеческих роста. Зимой в ненастную погоду чабаны здесь содержали овец. Сюда же пригоняли их на стрижку. Здесь забивали новорожденных ягнят и снимали с них шкурки. В пору страды люди Теке-хана свозили на этот двор ячмень и пшеницу, молотили злаки. Сейчас, в самый разгар лета, во дворе разместили арестантов, присланных Теке-хану из асхабадской тюрьмы на ремонт и достройку кяриза.

Подъезжая к курганче, Лесовский обратил внимание на сторожей с ружьями, стоявших поодаль друг от друга вокруг двора. У ворот и стены в холодке, разинув от жары розовые пасти, тяжело дышали туркменские овчарки - волкодавы. Увидев подъезжающих всадников, собаки, как по команде, вскочили на ноги. Теке-хан прикрикнул на псов, - они неохотно и не сразу успокоились, продолжая скалить клыки на русского.

- Вам надо надеть туркменскую одежду, тогда они примут вас за своего, - посоветовал хан.

- Ничего, привыкнут и к этой.

Лесовский слез с коня и поманил к себе свирепого бесхвостого и безухого пса, с любопытством разглядывающего незнакомца. Волкодав завилял обрубком хвоста и замотал крупной лобастой головой: «Ладно, мол, проходи». Остальные с достоинством отошли и улеглись в тени.

Появившийся словно из-под земли Поллад, льстиво кланяясь и улыбаясь, пропустил хана и инженера во двор.

- Вот эти люди - кяризники,- пояснил полковник, остановившись у ворот. - Не надо подходить к ним близко.

Лесовский увидел посреди двора огромный котел, из-под которого курился дымок. Рядом с котлом стояла деревянная бочка. Люди сидели под забором, на солнцепеке. Увидев хозяина, один за другим поднялись на ноги. Недовольный ропот и негодование донеслись до инженера прежде чем он понял, что это узники, и каждый прикован цепью к металлическому кольцу, за которое обычно привязывают быков или верблюдов. Они были в разной одежде: на одних шальвары и рубахи, на других халаты и пиджачки, - но все это можно было назвать одним словом - рванье.

- Откуда эти люди? - сдавленным голосом спросил Лесовский. - Что-то не похожи они на мастеров.

- Я просил графа, чтобы прислали мне людей, знающих кяризное дело, - отозвался Теке-хан. - Действительно, эти оборванцы не внушают никакого доверия. Поллад, есть ли среди этих бродяг говорящие по-туркменски?

- Есть, господин полковник. - Поллад хищным взглядом вперился в стоявших арестантов, указывая пальцем: - Вон тот говорит... И вот этот... кизылбаш...

- Они явно чем-то недовольны, - заступился Лесовский.

- Они недовольны солнцем, - пояснил, усмехаясь, Теке-хан. - Они сидят под солнцем, а хотели быть в тени. Но в тени нет железных колец, не за что цеплять цепи. Сейчас солнце опустится за горы, и всем будет хорошо.

- Господин полковник, я хотел бы поближе познакомиться с людьми, - попросил Лесовский. - Позвольте задать им несколько вопросов.

- Друг мой, какой может быть разговор! Спрашивайте, вы их хозяин, я передаю их вашему благородию. Распоряжайтесь этими босяками до тех пор, пока не закончатся все работы на кяризе.

Лесовский заглянул в котел, в котором сохли остатки сваренного ячменя, подошел к заключенным. Инженер почти не понимал по-туркменски, но неплохо владел персидским. Остановив взгляд на парне в рубахе и широких шальварах, он без труда определил: это - перс.

- Как тебя зовут?

- Меня зовут Джавад, - торопливо отозвался парень. - Джавад Али Дженг. Я не сделал никому никакого зла. Судьба пригнала меня в эти края из Кучана, но здесь меня подкараулила беда. Единственная моя вина лишь в том, что я хвалил Саттар-хана.

- Ты говоришь о вожде, поднявшем восстание бедняков в Персии? - Лесовский с интересом оглядел перса.

- Но я не был в его отряде, клянусь аллахом! - Али Дженг приложил руку к сердцу и склонил голову. - Я только повторял слова, которые твердили все: «Вот придет Саттар-хан со своими удальцами - и всем ашрафам-богачам придется отправиться к праху их отцов». Помогите мне, добрый господин!

- Есть ли среди вас такие, кто раньше строил или очищал кяризы?! - громко, по-персидски, обратился инженер.

Никто не проронил ни слова.

- О, аллах! - воскликнул Теке-хан. - Эти оборванцы, как я вижу, считают меня глупцом. А ну, признавайтесь, кто из вас раньше чистил кяризы?!

Али Дженг насупился и вышел вперед. Остальные последовали его примеру.

- То-то же, проклятые лути [лути – босяки, оборванцы]! - Теке-хан удовлетворенно огладил пышную бороду и гордо взглянул на инженера. - Можете распоряжаться этими людьми...

II

На кяриз вышли рано утром. Арестантов, под стражей ханских нукеров, отправили к отрогам гор, к самому истоку: в каждую подземную галерею по два человека. Таким образом, в наиболее глубокие колодцы опустились все привезенные из асхабадской тюрьмы. Еще не менее пятнадцати галерей заняли дехкане, коих Теке-хан пригнал с хлопковых плантаций и собственных садов и виноградников. На кяриз вышли батраки-сезонники из других селений, в том числе мужики-молокане из русских поселков.

Лесовский в сопровождении Теке-хана и двух его телохранителей разъезжал на лошади по склону - командовал и отдавал распоряжения, чтобы побыстрее начинали. Несколько раз инженер, видя, как люди опасливо, неохотно лезут в галереи, сам спускался туда. Покрикивал, шутил, подбадривал, но про себя думал: «Вонь и темень - фонари без стекол гаснут, в пору хоть зажигай факела. Но если тут еще и надымишь, то и вовсе погубить людей можно». Выбравшись наверх после осмотра нескольких подземных участков, инженер посоветовал Теке-хану послать людей на