ночь. Ошибка, которую он совершил, обернулась для нее величайшим счастьем в жизни. Шарлотта познала любовь, и внутри ее растет ребенок.
Но сейчас она не станет об этом думать, Нет, время соблазнить соблазнителя. Она углубила поцелуй, вновь медленно провела пальцами от груди к восставшей плоти. Невероятно, но он был тверже, чем несколько минут назад.
Бэй застонал. Она гадала, продолжит ли он притворяться спящим или, как всегда, возьмет инициативу в свои руки. Его черные глаза резко распахнулись, и на лице сверкнула хищная улыбка. Сегодня он пират, вернувшийся домой из долгих странствий по морям. Она и глазом не успела моргнуть, как он схватил ее за бедра, скользнул в заветную пещеру и отыскал свое сокровище. Их слияние было мгновенным и полным. Настоящим.
— Добро пожаловать домой, — прошептала она. Он смотрел на нее в лунном свете, и она знала, что он заместит. Он ведь наблюдательный. Его руки скользнули по волосам, обхватили набухшие груди, погладили везде… и наконец, легли на живот. В то мгновение, когда он осознал, рука замерла, а прикосновение стало таким нежным, что она едва не расплакалась. Он медленно, ослепительно улыбнулся.
А когда они достигли освобождения, он стиснул ее бедра и в экстазе откинул голову назад. И они вместе воспарили к звездам.
Потом его ладонь в изумлении вернулась к ней на живот.
— Бог мой! Шарли, почему ты мне не сказала?
— Ты ведь не сердишься? — Она попыталась сдвинуться, но он не отпустил. Тепло его ласковых ладоней проникало в самую душу.
— Конечно, нет! Но зачем проходить через это одной?
Она заправила за ухо прядь волос.
— Я хотела сказать тебе в тот день, когда уезжала. Но тогда я была ужасно напугана и подумала, что ты не отпустишь меня, если узнаешь. Я боялась, что она что-нибудь сделает, как-то навредит нашему ребенку, — поспешно объяснила Шарлотта, не сумев произнести имя Анны. Пусть она замужем и на полпути в Америку, но страх перед свихнувшейся Анной Уитли останется в душе Шарли навсегда.
— Ох, милая. — Бэй привлек ее к груди и крепко обнял. — Тебе ничего не грозит. Нашему малышу тоже. Ты даже не представляешь, как я надеялся, что этот день когда-нибудь настанет. Я добыл специальное разрешение. Никакого оглашения. Когда?
— Доктор считает, в феврале. Должно быть, это случилось еще в самом начале.
— Когда я не знал тебя. Но теперь знаю. Утром я повидаюсь с викарием Кемблом. — Он поцеловал ее в лоб, в обе щеки. Потом в губы, потратив чуть больше времени на этот обручальный поцелуй. Поцелуй, который обещал им счастье. — Ты ведь не хочешь устраивать для Малого Потопа пышную свадьбу?
— У нас только что была такая. Я составляла букеты. Они получились очень красивыми. Ты действительно не сердишься?
Он сжал ее крепче.
— Я бы извелся от нетерпения, если б знал. Сходил бы с ума. Там и без того был сущий ад. Как-нибудь я все тебе расскажу. Боже, как я скучал по тебе, Шарли! Скучал даже по тому, как ты меня бранишь.
— Могу побранить тебя сейчас, если хочешь. — Она зарылась лицом ему в плечо.
— Завтра, любовь моя. У нас есть завтра и вся оставшаяся жизнь, чтоб ты бранила меня, сколько твоей душеньке угодно. А сейчас единственное, чего я хочу, — это держать тебя в объятиях.
— Что ж, полагаю, это очень неплохой план.
Недели ожидания закончились. Она уже почти засыпала, когда он вновь заговорил:
— Однако у меня есть к тебе одна просьба.
Она зевнула.
— Только одна?
— Эти твои кош…
— Не волнуйся, Китти с Ангусом позаботятся о них.
— Нет-нет, я хотел сказать, эти твои кошмарные чепцы. Эти дурацкие кружевные штуковины. Ты не возьмешь их в Дорсет. Я их не потерплю.
— Они вполне благопристойные.
— Но ты — нет. Моя жена — самая неблагопристойная женщина в Дорсете. И я люблю ее больше жизни!..