беспокоиться, верен ты ей или нет. Но я стану. Не могу, не хочу я быть твоей любовницей!

— Душа моя, жизнь моя… Я верю тебе.

И, словно решив выставить ее обманщицей, колени у Дианы подогнулись, и она упала в его раскрытые объятия.

— Пожалуйста, — взмолилась она, прижавшись лицом к груди Захира и ощущая, как сильными, размеренными толчками бьется его сердце. О чем она молила, об освобождении или плене, она и сама уже не знала.

Захир поцеловал Диану в макушку и усадил в потрепанное кресло, а затем опустился на колени у ее ног.

— Может быть, всего один бриллиант, — сказал он. В его ладони появилось старинное кольцо, большой бриллиант в обрамлении изумрудов. Он надел кольцо ей на палец. — Пусть пока наши матери развлекают себя спорами, где будет твой дом и что следует тебе подарить — бриллианты, жемчуга или и то, и другое. Прелесть твоей системы, царица моей души, в том, что мне не надо ждать подписания контракта для того, чтобы увидеть тебя. Говорить с тобой. Оставаться наедине. Целовать тебя…

Поцелуй его был долгим, неспешным, нежным…

Звонок разразился очередной трелью. Кто-то долбился в дверь черного хода. Потом начал звонить телефон.

Захир отпрянул назад.

— Средства массовой информации не дремлют.

— Нет, ну о чем ты думал? Надень ты джинсы, может, и обошлось бы.

— Когда мужчина просит женщину стать его женой, джинсы не годятся. Ну что, осчастливить их и выйти, сфотографироваться? Ты покажешь им кольцо…

— Ну уж нет! Сначала мне надо сделать прическу. И переодеться во что-нибудь приличное. — Диана покачала головой. — Как я смогу? Я не принцесса.

— Поверь мне, ты — прирожденная принцесса. Но если ты уж так волнуешься, поговори с Люси. Когда она расскажет тебе свою историю, ты поймешь, что все возможно.

— Правда?

— Правда.

— А Фредди?

— А Фредди твой сын, и, когда мы поженимся, он станет и моим тоже. Нашим. — Он отер слезу с ее щеки. — Фредерик Трумен Меткалф бин Захир аль-Хатиб. Первый из наших детей.