Грищенков Р Ганс Гейнц Эверс

Р.Грищенков

Ганс Гейнц Эверс

ПРЕДИСЛОВИЕ

Я взял зеркало и прочел в нем

конечную тайну Бытия...

Г. Г. Эверс. "Альрауне".

Душа не имеет возраста.

Н. П.

Случаются Судьбы, сокровенное значение которых закрыто для понимания современников, по крайней мере для большинства из них, и проявляется лишь со временем. Неспешно и капризно возникает то один фрагмент, то другой, и подчас может создаться впечатление, будто бы завершение мозаики близко. Но Боже мой, как все это обманчиво, как иллюзорно...

Мы попытаемся здесь передать хотя бы в общих чертах то немногое, что нам сегодня известно о писателе, Мастере, чьи удивительные рассказы представлены в настоящей книге. Писатель, о котором идет речь, - Ганс Гейнц Эверс. Он родился 3 ноября 1871 года в Дюссельдорфе, в весьма обеспеченной семье художника. Какими-либо достоверными свидетельствами о днях его юности мы покуда не располагаем, однако знаем, что, выйдя из гимназии, Эверс по настоянию родителей успешно держит экзамены в университет, где на юридическом факультете ему предстояло проучиться несколько лет. Впрочем, "проучиться" - это сказано слишком сильно, поскольку новоявленный студиозус куда больше внимания уделял барышням и пирушкам с друзьями, нежели академической карьере. Необыкновенно живой и свободный нрав юноши явно шел вразрез с религией Классического Образования, возвещавшейся с величественных кафедр почтенными профессорами, и едва ли стоит удивляться тому, что университетский анабасис Эверса, затронувший такие города, как Бонн, Берлин и Женева, в некотором роде подзатянулся. В конце концов он добился-таки степени кандидата, что позволило ему в качестве референдария влиться в ряды служителей юриспруденции. Однако нескончаемые процессы, заслушивание в суде свидетелей, ведение протоколов - все это мало затрагивало душу Ганса Эверса. Не будучи юристом по призванию, он вообще был противником любой работы, норовя переложить ее на другие плечи. Иногда, впрочем, в нем пробуждался неожиданный интерес к какому-либо судебному делу, начало которого восходило едва ли не к эпохе Адама и Евы, а конца ему по-прежнему не было видно. Эверс с головой уходил в работу, кропотливо изучая протоколы и усматривая в них ранее допущенные промахи и ошибки, и добивался совершенно поразительных результатов: он закрывал дела, в самую возможность завершения которых никто из его коллег уже давно не верил! Но, несмотря на эти временные озарения, Гансом Эверсом по-настоящему владели совсем иные страсти. Какие же? Главные из них - литература и путешествия. Ну и, конечно же, кинематограф.

В 1897 году, в возрасте 26 лет, Эверс декларирует себя свободным художником и решает отныне посвятить свою жизнь литературному творчеству. Он молниеносно создает целый ряд вещей, относящихся к самым различным жанрам: это и юморески, и сатирические зарисовки, и фантастические истории и пр., причем все его творения пользуются исключительным читательским успехом, который изрядно подогревался благодаря искусным литературным мистификациям Эверса, до которых тот был изрядным любителем. Поклонники Эверса превозносят до небес его литературный стиль и энциклопедизм, а также мастерское умение строить напряженный и загадочный сюжет. Можно ли это счесть неожиданным? Вряд ли. Он всегда много читал, в числе его излюбленных авторов фигурировали Бодлер, Гофман, По, Байрон, Ариосто, Библия (особенно Книга Иезекииля и Евангелие от Матфея). Похоже, Эверс был истинным Читателем, а потому, с блеском усваивая уроки мастеров, достигал в своих собственных произведениях не меньшей убедительности.

Обретя известность и добившись относительного материального преуспеяния, Эверс (подобно нашему легендарному отечественному пииту Н. С. Гумилеву, столь пленительно воспевавшему в стихах "музу дальних странствий") предпринимает ряд путешествий, причем география избираемых им маршрутов весьма примечательна: Дюссельдорф - о. Капри (1903) - Берлин (1904) Неаполь (1904) - Порт-о-Пренс [Гаити] (1906) - Рагуза (1907) - Париж (1908) - Рио-де-Жанейро (1908) - Индия (1911). Из своих путешествий, в целом носивших характер духовного паломничества, он привозил диковинные вещи, хаотически заполняя ими свое просторное богемное обиталище, впечатляющее описание которого содержится на страницах его романа "Альрауне" (1911), считающегося наиболее значительным из созданных им произведений: "...пять частей света прислали сюда то, что в них было странного, редкого, причудливого. Огромные маски, безобразные деревянные идолы с архипелага Бисмарка, китайские и анамитские флаги, много оружия. Охотничьи трофеи, чучела животных, шкуры ягуаров и тигров, огромные черепахи, змеи и крокодилы. Пестрые барабаны из Люцона, продолговатые копья из Радж-Путана, наивные албанские гусли. На одной из стен огромная рыбачья сеть до самого потолка, а в ней - исполинская морская звезда и еж, рыбапила, серебристая чешуя тарпона. Чудовищных размеров пауки, странные рыбы, раковины и улитки. Старинные гобелены, индийские шелковые одеяния, испанские мантильи и одеяния мандаринов с огромными золотыми драконами. Много богов, кумиров, серебряных и золотых Будд всех величин и размеров. Индийские барельефы Шивы, Кришны и Ганеши. И нелепые циничные каменные идолы племени чана. А между ними, где только свободное место на стенах, картины и гравюры. Смелый Ропс, неистовый Гойя и маленькие наброски Жака Калло. Потом Круиксганк, Хогарт и много пестрых жестоких картин из Камбоджи и Мизора. Немало и современных, с автографами художников и посвящениями. Мебель всевозможных стилей и культур, густо уставленная бронзой, фарфором и бесчисленными безделушками.

И всюду, везде и во всем был Франк Браун (читай: Ганс Эверс - Р. Г.). Его пуля уложила белую медведицу, на шкуру которой ступала теперь его нога; он сам поймал исполинскую рыбу, непЪмерная челюсть которой с тремя рядами зубов красуется там, на стене. Он отнял у дикарей эти отравленные стрелы и копья; манчжурский жрец подарил ему этого глупого идола и высокие серебряные греческие чаши. Собственноручно украл он черный камень из лесного храма в Гуддон-Бадагре; собственными губами пил он из этой бомбиты на брудершафт с главарем индейского племени тоба на болотистых берегах Пилькамайо. За этот кривой меч он отдал свое лучшее оружие малайскому вождю в Северном Борнео; а за эти длинные мечи - свои карманные шахматы вице-королю Шантунга. Роскошные индийские ковры подарил магараджа в Вигапуре, которому он спас жизнь на слоновой охоте, а страшное восьмирукое орудие, окропленное кровью зверей и людей, получил он от верховного жреца, страшного Кали..." {Перевод М. Кадиша (1912). -