Анна Лупан Записки дурнушки

1. Перед экзаменами

Мы — первоклетка. Нас четверо: я, Лилиана, Алиса и Мариора. У нас все общее: питание, одежда, книги, тетради — все, вплоть до зубных щеток. Когда чья-нибудь щетка исчезает — берем ту, что лежит ближе. Скажете — негигиенично. Конечно… Зато в отношении зубов не жалуемся, камни в состоянии грызть. Ядро нашей клетки — Лилиана. Она и самая красивая. Мы, остальные, образуем протоплазму. Впрочем, я заметила, что с некоторых пор Алиса тоже стремится стать ядром. Возможна клетка с двумя ядрами?

Поживем, увидим. Но и я не обыкновенный кусочек протоплазмы, я — «комсомольский прожектор» нашего общежития: сигнализирую о беспорядках, изобличаю грязь, лень, неполадки. Попробуйте только захламить комнату пустыми бутылками или в ботинках завалиться на постель! Впрочем, вру, никто меня, конечно, не слушает, никто со мной не считается. Моя должность — миф, утопия.

Сегодня Алиса и Мариора поехали на озеро, хотят готовиться к экзаменам, что называется, на природе. А мы с Лилианой остались в общежитии.

На улице весна, обалдеть можно — теплынь, солнышко и так зелено, что аж голова кружится от такого буйства зелени. Со второго этажа тянет ароматом жареной картошки — ребята готовят обед. Удивительно, как это не пришли нам попросить чего-нибудь, ведь вечно то сковороды, то масла, то соли, то спичек у них нету.

Больше часа сижу на одном месте с книжкой на коленях и читаю одну и ту же строку. Потом смотрю, как Лилиана черным карандашом обводит глаза — покрасит черным веки, потом сотрет, потом опять покрасит. Мне и то надоело, а каково ей?!

— Будь у меня такие глаза, так я их не только не красила, но и в зеркало-то никогда не заглядывала бы. И так неотразимы.

— Да-а-а, — протянула Лилиана и хихикнула довольная.

Любит выслушивать комплименты даже и не от ребят. Правда, через минуту она добавила уже иным тоном:

— Так тебе кажется, Кубик. Зеркало — вторая душа, Можно ли в него не заглядывать? Сама посуди.

«Зеркало — вторая душа», — красиво сказано. Даже записать хочется в особую тетрадочку, как это делает Алиса, которая выписывает из книг афоризмы и вообще удачные обороты, чтобы потом, заучив, блеснуть перед мальчишками. Алиса старается создать вокруг себя ореол ума и эрудиции. А вот Лилиана никогда не задумывается над тем, как сказать, — в ее устах любая глупость кажется прекрасной мыслью. Вздыхаю про себя, молчу. Разговор о зеркале не в мою пользу. Изо всех обитателей нашей комнаты я самая уродливая. Рост — метр пятьдесят, талия чуть не метр, глаза цвета пепла, а брови белые. Откуда только я взялась! Вроде в нашем роду больше нету такого чудовища. Кто-то из ребят в шутку назвал меня кубом, а девочки переделали в ласкательное Кубик, и это прозвище постепенно превратилось в имя. Как ни странно, это прозвище мне нравится. Ведь его дали мне не со зла, а любя. И с ним мне трудно будет расстаться. Теперь, когда кто-нибудь позовет Лену, я даже забываю повернуть голову.

— Если заглянет Виктор, скажешь: приходила мама и забрала меня в город. — Лилиана наконец управилась с глазами, стоит в дверях нарядная и поправляет чулки. Я люблю ее и любуюсь ею. О, если бы я родилась такой красивой, то плюнула бы на учебу. С утра и до вечера только снималась бы в фильмах. А Лилиана еще ломается. Между прочим, на прошлой неделе в библиотеке к ней подошел молодой незнакомец в замшевой куртке, который оказался кинорежиссером, и предложил ей попробовать себя в какой-то картине.

Лилиана высокомерно пожала плечами, подняла удивленно брови и повернулась к нему спиной. Она, конечно, любит вот так показать свой норов. Однако тут речь шла о съемках в кино! Какое бы сердечко вынесло?! Увидев удивление на наших физиономиях, она объяснила:

— Все равно Виктор не позволил бы сниматься.

Вот так новость: Лилиана, оказывается, считается с Виктором! Ха-ха! Пусть расскажет это своей бабушке! Она и мать-то не очень слушает, а тут Виктор. И вот теперь говорит: «Если придет Виктор, скажи…» Значит, не с ним идет, значит, права я, не в Викторе дело. Куда же ты идешь, милая? Хотела спросить, да не в моих это правилах. Спрашиваю совсем другое:

— А если Игорь придет, что сказать?

Лилиана возвратилась с порога и поцеловала меня в лоб:

— Ну и глупая ты, Кубик. Придумай что-нибудь.

Из всех нас я у нее пользуюсь самым большим доверием. Я должна поэтому отчитываться перед всеми: где Лилиана, с кем Лилиана, когда придет Лилиана и так далее. В общем, что-то вроде управляющей по любовным делам Лилианы. Своих нет, занимаюсь чужими. Остальные девчата ругают меня:

— Дура. Нечего тебе делать. Пусть выпутывается сама.

А для меня это даже удовольствие — услужить Лилиане. Иногда из-за любви к ней могу даже соврать. Разумеется, если ложь не очень большая. Но как сегодня обману Виктора — не представляю. Его так просто не проведешь. У него такие пронзительные глазищи — не отведет, дока правду не вымотает из тебя. Я бы на месте Лилианы побаивалась бы его.

— На, учись, — Лилиана взяла с моих колен книгу и сунула мне в руки. — Ты должна учиться.

А сама повернулась и вышла — легкая, гибкая, неотразимая. Я отшвырнула книгу и подошла к зеркалу. Теперь, когда в комнате никого нету, могу глядеться в зеркало сколько угодно. И я смотрю в зеркало долго, пристально, придирчиво. Так глядит свекровь на нелюбимую невестку. Опять на носу появился угорь. Выдавливаю его, как ненавистного врага. И нос стал красным, как бурак. А ну его, это зеркало. Подхожу к окну. Пес по кличке Нерон греется на солнцепеке у нашего окошка. Окрестили его ребята так за властный и свирепый нрав. Живет на нашем попечении, но ни с кем не дружит. Тетушка Ликерия, которая работает тут уборщицей, исказила его императорское имя, называет Кероном.

У ребят, наверное, пригорела картошка — пахнет горелым. Не беда. Картошки у нас изобилие. Недавно ребята перебирали в каком-то овощехранилище картофель и лук, так нас в достатке снабдили этими продуктами. Принесли несколько корзин, негде держать. Был бы балкон — другое дело. А так засунули под кровать. Будет нахлобучка, если заглянет комендант. Весной у картошки не тот вкус, в комнате пахнет гнилью.

Мне видно из окна, как на главной аллее две девчонки играют в бадминтон. Воланчик летает туда-сюда, как белая бабочка. Некоторое время слежу за игрой и вдруг замечаю, что и у нас расцвела сирень. Во всем городе сирень давно уже осыпаться успела, а у нас только-только распускает лепестки. Поздний сорт, наверно.

Наконец закрываю окно и берусь за историю. Ну и скучно же одной. Знала бы, где занимаются Мариора и Алиса, пошла бы к ним. Втроем легче