заговорить, отговорить, кругом порча напускается! Я вчера в своей сумочке нашла перо какое. Перо белое! Откуда? Кто-то подкинул. Заговор. Вот, вот, видишь? Написано на этой бумажке: «эмпэ». Знаешь, что такое?

ИРИНА. Нет.

ЭЛЬВИРА. Колдовство. Хотя вообще обозначает: «Место для печати». Или «Место печати». Так всегда пишут в конце важных бумаг.

ИРИНА. Ну дак правильно, раз это договор, там и стоит это «эмпэ». При чём тут колдовство?

ЭЛЬВИРА. Помолчи. Две буквы — Эм. Точка. Пэ. Точка. Страшные буквы. Шалашик и палочка — как крестовинка для повешенных. Пристукнуть печатью и конец. И сразу важно становится. Я вижу за этим колдовство.

ИРИНА. Чего?

ЭЛЬВИРА. Так. Ничего. Эм-пэ. Не нравится мне это. Эм-пэ. Эмпэ-эмпэ-эмпэ. (Достала печать из сумочки, пристукнула ею по бумаге). Фирма «Мы вам праздник всем ус-ро-им!», нате. Докатилась до ручки я. Бог ты мой, как я бессмысленно живу. Бог мой. Бессмысленная борьба со временем. Помрут все, время победит, и это все знают, но колготятся. И я тоже. Только я, собака два, всегда думала, что я успею больше других, и что? И что? Вот что — эм-пэ. Все пытаются выжить, выжить. Только чтоб самому бы выжить, о других или о детях своих не думают, нет! Куда там! Выбраться, зацепиться, за кого-то, за что-то, оттолкнуть кого-нибудь! Если плохо держится — то за следующее схватиться, лезут, лезут все, чтоб спастись и выжить, а зачем, зачем, зачем, зачем?!

ИРИНА. Ты про что?

ЭЛЬВИРА. Ни про что. Про что надо. Это так — юноше, обдумывающему житьё! «Шёл я сквозь бурю, шёл сквозь ветер…»

ИРИНА. Да прекрати ты эту истерику, Эльк. Да пусть он.

ЭЛЬВИРА. Нет, нет, Кармен жива! Я не Эльвира, я не Констанция, я — Кармен! Жгучая Кармен, которая победила всех, погибнув! Уметь надо так — погибнуть, но остаться победителем, собака два! Нет, я в порядке. Он уже нажрался. И всё из-за неё.

ИРИНА. Да не нажрался ещё. А нажрётся, так из-за вас обоих.

ЭЛЬВИРА. «Обеих», грамотная. Обои — это обои. А это — не обои. Мы — не обои. Про неё не знаю, но я лично — единица с пятнадцатью нолями, триллиард, сиксилиард, мегакомбиард, понимаешь? Знаешь такое число? То-то. Я — что-то! Я — не обои! Понимаешь? Нет, он не доведёт банкет до конца. Врубим Пугачёву. Или будем петь с тобой до хрипоты. Весь вечер. Не выпускать же эту с её танцами. Позор. Индия. Индейка. Ляк-ляки-тум. Они не заплатят нам деньги и всё. Вечер потерян. Позор на фирму. Как следствие — отсутствие заказов. А я начальник. Вам-то что. (Без перехода). Почему раньше у меня были копилки, а теперь нет? Раньше я бедная была, на копейках думала сэкономить, и что-то себе куплю, думала. А как теперь копилку заиметь и что туда такое складывать, чтобы на что-то накопить? Не накопишь. Вообще, надо жить поэкономнее. Немцы говорят: шпарен махт шпасс, что значит — экономить доставляет удовольствие, понимаешь? Правильно, товарищи германцы! Надо жить экономнее. Хватит кидать направо и налево деньги! А я на него трачу такие бабки! А он — Альфонс, собака два!

Плачет, закидывает голову, машет на глаза руками, чтобы тушь не побежала. Передёргивает плечами, чешет шею.

Да как она мне, эта этикетка, остофлюздипела!

Срывает с себя вдруг платье, со злостью отрывает с него пришитую этикетку. Кидает этикетку на пол, топчет ногами. На платье — дырка.

ИРИНА. Чего?

ЭЛЬВИРА. Лейбл! Чесался!

ИРИНА. Ой, Эль, тебе валерьяночки надо. Или полторашку лучше заглотить, Эль, и всё пройдёт, Эль, и тогда мир в клеточку становится, Эль. Ой, подруга, довела ты себя…

ЭЛЬВИРА. Ну вот как я теперь выступать буду? С дырой? Плевать. Ладно. Жизнь кончилась. Буду с дырой! Пусть мне будет хуже! (Надевает платье, ходит по кухне).

ИРИНА. Столик уже накрыли там?

ЭЛЬВИРА. Какой столик? Какой тебе столик? Какой вам всем надо ещё столик? Столики им подавай, собака два!

ИРИНА. Ой, Боже… Столик, нам который! Ладно тебе, всё ведь стопудово, хватит! Словесный понос сегодня у тебя, говоришь без точек, ну хорош уже, а?

ЭЛЬВИРА. Не будет вам никакого столика, ясно?! Не будет! Осточертели вы мне все! Выгоню всех! Бабки заработайте, тогда пейте, жрите! А они ещё с нами и договор не подписали, «эм-пэ» нету, неизвестно как платить будут — чёрным налом или переведут на счёт! Вам всё равно, а для меня, как для начальника, важно! Наличняк мне нужен, чтоб налоговой не докладывать, понимаешь? Ты, гляжу, тоже на стакане крепко сидишь, как и он. Посмотри на себя, круги чёрные под глазами.

ИРИНА. Да замолкни ты! Разоралась! Теперь на меня накинулась! Раз на то пошло, посмотри на себя и на меня. И сравни. Не в твою пользу сравнение будет.

ЭЛЬВИРА. Естественно, раз у нас разница в двадцать лет! Мне бы твои годы, я бы не профукала их! Не выступала бы по кабакам, по банкетам! А ты, а ты, а ты… Ты вчера вообще пела не в той тональности, вот так!

ИРИНА. Где?

ЭЛЬВИРА. Где?! Ты уже не помнишь, где мы вчера выступали? Надюдюкалась? В «Розовом фламинго» мы вчера выступали, вот где! Такой престижный ресторан! Так важно для фирмы было там засветиться! Там столуют важнейшие люди города! Важнейший для нас банкет! Важнейшее выступление! И что? Ты не в ту дуду дула! Ты вообще петуха давала! Бабки заработайте — тогда пейте! «Эмпэ» когда стоит, договор оформлен, тогда — пожалуйста! Видишь, вы не заботитесь, я должна!

Эльвира схватила с окна бумаги, пошла с ними в зал. Там всё так же звучит индийская музыка.

ИРИНА (тихо, в зеркало). Заманала, а? Все мозги выела, а? Гиенка прям сбежала из зоопарка, а?

ЭЛЬВИРА (вернулась без бумаг, ходит по кухне). Не в ту дула дуду, не в той тональности! Такая была разножопица, что мне стыдно было перед людьми! Вот он сейчас, старец этот, Коля Рябов этот, не подпишет бумагу и что? Пролёт! Кто вас кормит, поит, обувает?! Кто бы вас куда взял на работу, если бы не я?! Я сколотила фирму, я вам, я вас… Кто находит халтуру? Кто?! И какая благодарность? На могилку не придёте!

ИРИНА. Опять?

ЭЛЬВИРА. Не опять, а снова!

ИРИНА. Придём. В родительский день придём, все вместе, втроём. С конфетками, с сервелатиком. И с полторашкой.

ЭЛЬВИРА. Молчать! Я тебе приду! Я вас сама всех похороню! Всех троих и полторашку с сервелатиком! Всю вашу фирму! Я ещё на ваших похоронах простужусь! Вот вам! Дуля! Недочеловеки! Да, фирма «Человек и недочеловеки», так надо переименовать вас, собака два!

ИРИНА. Слушай, ты чё на меня-то? Я-то тебе чё, а? Я ведь ничё вообще. Если бы я чё-то — тогда ладно. А то я вообще, как эта, ничё совсем, а она на меня, ну? А то я за всех отдувайся. Я ведь тебя, как рукводителя, уважаю.

ЭЛЬВИРА. Ага. Но каждый вечер свои триста принимаешь.

ИРИНА. Водка с