скажу я вам, дурацким вашим грязным носам, милые други, не соваться. И все-таки я очень вас люблю и высоко ставлю. Кто из одной бутылки не пивал, тот и дружбы не видал.

Все хохочут.

Собутыльник. Ай да Васька! Уж очень складно! Поцелуемся, дружок.

Молодой человек. Однако ж будет. Что ей столько на морозе дожидать? Замерзнет совсем. Пойдем, брат Костя.

Гауптман. Брось. Если женскому нраву потакать, так от мужчины ничего не останется — только ему в рожу плюнуть. Пусть пошляется, а мы еще посидим.

Молодой человек послушался. Все посетители пьют и хмелеют. Человек в желтом трепаном пальто, сидевший отдельно, встает и обращается к честно?й компании с речью.

Человек в пальто. Государи мои! Есть у меня небольшая вещица — весьма ценная миниатюра. (Вытаскивает из кармана камею.) Вот-с, не угодно ли: с одной стороны — изображение эмблемы, а с другой — приятная дама в тюнике на земном шаре сидит и над этим шаром держит скипетр: подчиняйтесь, мол, повинуйтесь — и больше ничего!

Все одобрительно смеются. Некоторые подходят и рассматривают камею.

Поэт (захмелевший). Вечная сказка. Это — Она — Мироправительница. Она держит жезл и повелевает миром. Все мы очарованы Ею.

Человек в пальто. Рад служить русской интеллигенции. Дешево продам, хотя досталось не дешево, но уж, как говорится, только по дружбе. Вижу, что любитель. Ну, так по рукам.

Поэт дает ему монету. Берет камею, рассматривает ее. Человек в пальто садится на свое место. Разговор продолжается только между двумя, сидящими за отдельным столиком.

Первый (берёт юмористический журнал). А теперь пришло время нам повеселиться. Ну, Ваня, слушай (торжественно развертывает журнал и читает:) «Любящие супруги. Муж: — Ты, милочка, зайди сегодня к мамаше и попроси ее…»

Заранее отчаянно хохочет.

Второй. Ишь, черт возьми, здорово!

Первый (продолжает читать):«…И попроси ее… подарить Катеньке куколку…»

Страшно хохочет.

Первый (читает). «Жена: — Что ты, милочка! Катеньке уж скоро двадцать лет. (Еле может прочесть от смеха.) Ей уж не куколку, а женишка пора подарить».

Громовой хохот.

Второй. Вот так здорово!

Первый. Что называется отбрила!

Второй. Черт их дери, ловко пишут!..

И опять одинокий посетитель шарит в посудине. Он вытаскивает красных раков за клешни. Подержит и положит. И опять хозяин отгоняет его.

Поэт (рассматривает камею): Вечное возвращение. Снова Она объемлет шар земной. И снова мы подвластны Ее очарованию. Вот Она кружит свой процветающий жезл. Вот Она кружит меня… И я кружусь с Нею… Под голубым… под вечерним снегом…

Семинарист. Танцует… Танцует… Я на шарманке, а она под шарманку. (Делает пьяные жесты, как будто что-то ловит.) Вот, не поймал… опять не поймал… но и вам, черти, не поймать, если уж мне не поймать…

Медленно, медленно начинают кружиться стены кабачка. Потолок наклоняется, один конец его протягивается вверх бесконечно. Корабли на обоях, кажется, плывут близко, а все не могут доплыть. Сквозь смутный общий говор человек в пальто, уже присоединившийся к кому-то, кричит.

Человек в пальто. Нет-с, я любитель! Люблю острый сыр, знаете, такой круглый! (Делает кругообразные жесты.) Забыл название.

Его собеседник (неуверенно). А вы… пробовали?

Человек в пальто. Что пробовал? Вы думаете, нет? Я рошефор кушал!

Собеседник (под которым качается стул). А знаете… люксем-бургский… так пахнет нехорошо… и шевелится, шевелится… (Чмокает губами, шевелит пальцами.)

Человек в пальто (вдохновенно встает). Швейцарский!.. Вот что-с! (Щелкает пальцами.)

Собеседник (мигает и сомневается). Ну, этим не удивите…

Человек в пальто (громко, как ружейный залп). Бри!

Собеседник. Ну это… это… знаете…

Человек в пальто (угрожающе). Что знаете?

Собеседник (уничтожен).

Все вертится, кажется перевернется сейчас. Корабли на обоях плывут, вспенивая голубые воды. Одну минуту кажется, что все стоит вверх ногами.

Верлэн (бормочет). И всему свой черед… И всем пора идти домой…

Гауптман (орёт). Шлюха она, ну и пусть шляется! А мы выпьем!

Девушка (поет в ухо мужчине):

Семинарист. Снег танцует. И мы танцуем. И шарманка плачет. И я плачу. И мы все плачем.

Поэт. Синий снег. Кружится. Мягко падает. Синие очи. Густая вуаль. Медленно проходит Она. Небо открылось. Явись! Явись!

Весь кабачок как будто нырнул куда-то. Стены расступаются. Окончательно наклонившийся потолок открывает небо — зимнее, синее, холодное. В голубых вечерних снегах открывается -

Второе видение

Тот же вечер. Конец улицы на краю города. Последние дома, обрываясь внезапно, открывают широкую перспективу: темный пустынный мост через большую реку. По обеим сторонам моста дремлют тихие корабли с сигнальными огнями. За мостом тянется бесконечная, прямая, как стрела, аллея, обрамленная цепочками фонарей и белыми от инея деревьями. В воздухе порхает и звездится снег.

Звездочет (на мосту).

Два дворника волокут под руки пьяного Поэта.

Разъяренные дворники.

Волокут Поэта дальше.

Звездочет.

По небу, описывая медленную дугу, скатывается яркая и тяжелая звезда. Через миг по мосту идет прекрасная женщина в черном, с удивленным взором расширенных глаз. Все становится сказочным — темный мост и дремлющие голубые корабли. Незнакомка застывает у перил моста, еще храня свой бледный падучий блеск. Снег, вечно юный, одевает ее плечи, опушает стан. Она, как статуя, ждет.

Такой же Голубой, как она, восходит на мост из темной аллеи. Также в снегу. Также прекрасен. Он колеблется, как тихое, синее пламя.

Голубой.