Территория тьмы 1

О Аллах, дай нам истину понять,

В трудный час дай нам силы устоять.

В мире сем искуситель - Сатана,

Лишь джихад

Лишь джихад - и жизнь ясна!

Впереди ждут жестокие бои,

Впереди ждут даджаловы полки.

В в огне долго будет мир пылать,

О Аллах, будут все к Тебе взывать!

Тимур Муцураев

Иерусалим

Ставропольский край

Курский район станица Волховская

01 июля 1999 года

– Ба, я с пацанами на речку пойду, искупаюсь!

Сашка Никитин, одев старые рваные, замызганные джинсы и белую, тоже грязную футболку выскочил на пропыленную улицу станицы. Вслед что-то закричала бабушка, да кто ее станет слушать, когда тебе всего лишь пятнадцать лет. Слушать "шнурков" в таком возрасте – себя не уважать.

Компания Сашку уже ждала. "Местная мафия", как прозвали ее в станице. Двое неразлучных братьев Серковых – Мишка и Володька, сыновья местного казачьего атамана. Ваха, сын бывшего чеченского милиционера, вынужденного покинуть Чечню после хасавюртовских соглашений, а ныне ставшего трактористом и жившего сейчас в станице. И двое местных девчонок – Ленка, тоже Серкова и Танька. Когда Сашка только приехал в станицу на лето, "местная мафия" решила проучить городского. Однако две жестокие драки ничего не дали – "городской" оказался опытным бойцом и в обиду себя не дал. После второй драки пацаны решили, что делить им по сути нечего и приняли "городского" в "мафию".

Занималась "мафия" в основном праздным времяпрепровождением – купались на речке, ездили на велосипедах по окрестностям, стреляли по птицам из пневматики. Уже неоднократно взрослые поднимали вопрос о необходимости порки, но дальше слов пока дело не шло.

Пробежав по задам огородов станицы, компания почти сразу выскочила на небольшую песчаную косу текущей рядом со станицей реки. С веселыми криками, толкая и пихая друг друга бросились в воду. Только Сашка и Ленка, местная первая красавица немного замялись, чем вызвали ехидную подколку со стороны младшего Серкова – Володьки.

– Эй, жених и невеста, долго будете на солнце жариться?

Сашка ни слова ни говоря схватил горсть песка, швырнул в сторону не в меру веселого Володьки. И не в меру наблюдательного.

– Лен, а Лен…

– Что?

– А можно я … К тебе домой приду сегодня… С отцом твоим познакомлюсь…

Ленка фыркнув, начала раздеваться

И тут со стороны ближайших кустов донеслось

– Вах, телка какая…

Сашка резко вскочил и обернулся. От ближайших кустов подходили трое молодых людей в камуфляже. Несмотря на молодость, все трое уже заросли густыми черными бородами, у одного из них волосы были повязаны зеленого цвета банданой с какими-то лозунгами на арабском. У всех троих в руках были автоматы АКМ.

Сашка инстинктивно вскочил, закрывая собой Ленку. Его Ленку.

– Вах, гяур, да ты борзеешь!

Один из чеченцев, подошедших к Сашке ближе всего, замахнулся прикладом автомата.

И тут, навыки, привитые Сашке его отцом, бывшим офицером-афганцем сработали автоматически. Сделав шаг в сторону, Сашка пропустил мимо себя летящий приклад автомата и жестко, как учил его отец, ударил бандита ногой в позвоночник. С криком "Шайтан!" чеченец упал, выронив автомат. Сашка мгновенно нагнулся за автоматом, и тут вдруг в голове его как будто что-то взорвалось – четвертый ваххабит подкрался сзади и ударил со спины. Сашка Никитин упал на песок.

– Русский свинья, шайтан сейчас я его резать буду – охая и держась за спину с трудом поднялся упавший бандит, вынимая из-за пояса большой кухонный нож. И тут осекся, наткнувшись на бешеный взгляд четвертого боевика, самого старшего из четверки

– Заткнись, сын шакала! Наркаш гребаный, с русским щенком справиться не можешь! Еще секунда – и он бы нас из автомата посек! Забыл за кем мы пришли? Если мы вместо этого щенка его труп привезем, эмир с нас кожу сдерет! За него отец выкуп даст. Бери его и тащи, осел! А ты, Дукваха, телку возьми, мы ее на базаре продадим, смачная телка, в самом соку!

– А с этими что делать? – третий ваххабит по имени Муса кивнул на притихших под прицелом автоматов в речке детей

– Кончаем!

Четверо чеченских боевиков открыли шквальный автоматный огонь по сидящим в речке русским детям.

Ставропольский край

Курский район станица Волховская

Вечер 01 июля 1999 года

Мирон Григорьевич Никитин, бывший житель станицы, а ныне краснодарский предприниматель приехал в станицу Волховскую поздно вечером. Несмотря на позднее время, на улице было много людей, некоторые мужчины были в казачьей форме и с оружием. На въезде в станицу стоял казачий блокпост, казаки попытались не пустить Никитина в станицу, но послушав многоэтажный мат поняли, что чеченец так явно ругаться не сможет и пустили. Джип Никитина пронесся по станице и остановился перед родным домом. У него толпился народ – в основном пожилые женщины, слышался чей то плач. Оттолкнув стоявших у крыльца людей, Никитин бросился в комнату – и как будто натолкнулся на кирпичную стену, разбив при этом голову. Ноги перестали держать разом, в голове шумело – он увидел свою мать Варвару Владимировну. Она лежала на узкой кровати, на кухне, глаза были закрыты, и в лице не было ни кровинки. Соседка, хорошо знавшая его, тетя Тамара подошла к нему и обняла.

– Держись, сынок видишь оно как. Не перенесла Варвара Владимировна всего этого, пусть земля ей будет пухом. А Сашка то, Сашка… – тетя Тамара вместо того, чтобы успокаивать, сама заплакала навзрыд…

Ставропольский край

Курский район станица Волховская

Вечер 01 июля 1999 года

Автобусы с отрядом СОБР подъехали, когда казачий сход на площади Волховской достиг наивысшей точки накала. Вице-губернатора Ставропольского края казаки уже хотели скинуть на землю вместе с импровизированной трибуной. Многие казаки на площади были в казачьей форме и с оружием – чем закончится митинг, никто из должностных лиц района и области не хотел даже предполагать. Вице-губернатор постоянно оглядывался, как будто прикидывая – куда бежать в случае чего.

Казаки развернулись фронтом, мешая СОБРу окружить площадь. Сами СОБРовцы тоже исполняли приказы командира явно нехотя, как из-под палки. Было понятно, что милиция как местная, так и приехавшая из областного центра вот-вот переметнется на сторону митингующих. Командир СОБРа сам не знал что делать – душой он был на стороне митингующих, но не исполнять приказ было нельзя – тем более, что высокое милицейское начальство тоже было здесь – правда,