потолка, и круг желтого света покрывал большую часть площадки и три верхних лестничных марша. За его пределами во всех направлениях темнота словно билась о невидимые преграды, а в пустом доме скрипели и стонали окна и двери от ветра, настойчиво и непрестанно требовавшего впустить его внутрь.

Для приближающихся шагов, казалось, не существовало толстого ковра, расстеленного на лестнице, — они издавали глухой стук, не различимый за закрытой дверью. Постепенное приближение легкой поступи, неумолимое движение неудовлетворенной мести, питаемой неистощимой энергией человеческого сознания.

Они вошли в круг света, потом остановились. Они принесли с собой пронизывающий холод, охвативший ее руки и ноги и превративший ее в окоченевшую статую, которая не могла ни двигаться, ни говорить, а только видеть, слышать и смутно понимать. Мужчина посмотрел на закрытую дверь жадными глазами. Девушка стояла чуть позади него; открытая рана у нее на шее напоминала улыбающийся рот.

Майя ощутила ужасное одиночество, жгучее чувство вины, которое не могло исчезнуть, пока третий участник этого мрачного трио не искупит свое преступление. Она слышала их голоса, ужасные слова, произнесенные шепотом.

— Матильда… иди к нам. Иди… Иди…

Из-за двери раздался голос миссис Максвелл.

— Майя… говори, девочка. Прикажи им уйти. Что с тобой?

Но горло, сжатое страхом, не могло произнести слов; оно могло лишь хрипеть, издавать сдавленные звуки, не было никаких сил закричать во весь голос — членораздельная речь была выше ее сил. С другой стороны, по мере того, как произносимые шепотом призывы продолжались, голосовой диапазон миссис Максвелл значительно расширился.

— Ради Бога, говори… избавь меня от них… не подводи меня. Не… — ее голос утих и в последовавшей за этим тишине две фигуры медленно двинулись к двери, потом встали неподвижно, словно ожидая разрешения войти. Истошный крик натолкнулся на безмолвие и превратился в поток бессвязных слов.

— Газ… свет гаснет… миссис Дункан забыла опустить монеты в счетчик… Майя… Свет гаснет!

Стены света, делавшие до сих пор крепость неприступной, рушились, и слепой бессознательный страх заставил единственную ее защитницу распахнуть настежь дверь и выскочить с криками на лестничную площадку, где ее ждали две тени из запятнанного кровью прошлого.

Какая-то часть Майи, сумевшая отгородиться от парализующего ужаса, увидела выражение неверия на лице миссис Максвелл, когда та наконец вступила в визуальный контакт с преследовавшими ее призраками. Страх, спрятанный от глаз и смотревший снизу вверх на плотные шторы, которые никогда не открывались, осязаемый в виде шепчущих голосов за закрытой дверью, за многие годы обрел полуреальное, полувоображаемое существование. Ныне страх был одет в погребальные одежды памяти, насильственные действия прошлого посылали свои импульсы через границы настоящего, и рудименты предрассудков обрели силу в мерцающем свете гаснущей газовой лампы.

Миссис Максвелл закричала:

— Нет… вы мертвы!.. Я вас убила… уходите отсюда… уходите… уходите…

Но ей не хватало веры, могущей двигать горы, и последние остатки мужества растаяли в жарких лучах страха; она, шаг за шагом, отступала назад, а высокий мужчина и молодая девушка медленно входили в темнеющую комнату.

Перед тем, как газовая лампа окончательно погасла, Майя увидела три фигуры, стоявшие близко друг от друга в середине комнаты. Мужчина и девушка обняли миссис Максвелл и их губы нежно ласкали ее холодные, бледные щеки.

Ее крики угасли вместе с газовой лампой.

Майя бежала по широким черным торфяникам. Луна выглядывала из-за бегущих облаков, низкорослые деревья наклоняли кроны в знак подчинения господствовавшему над ними ветру, а заросли вереска колыхались, словно волны подземного моря. Она присела передохнуть на гребне холма и со страхом посмотрела на пейзаж, цвет которого менялся с серебристого на черный и обратно, когда луна скрывалась и вновь появлялась из-за гонимых ветром облаков.

Луна засияла ярко, и она начала молиться.

— Пусть я не поверю. Пусть я не увижу, не услышу и не запомню. Пожалуйста, пусть будет так. Аминь.

Ветер подхватил короткую страстную молитву, поднял ее к раздираемому на части небу и потом отправил в бесконечное путешествие к далеким звездам. Майя ждала.

Наконец она увидела. Туманные формы двигались через торфяник, ломая свои прозрачные руки, будучи навеки обреченными на странствия по безграничным равнинам пространства и времени.

Наконец она услышала. Их жалобные крики перемежались со свистом ветра и ворошили пыль времён. Она поверила.

Вдалеке послышался лай охотничьих собак.

Майя бросилась бежать снова.