повлияло на прочих обитателей пионерлагеря, но именно тогда мелкий Чирик заразился идеей продолжить художества на своем теле.

«Сегодня это тело покрыто татуировками на 80 процентов, — писала о Чирике „Комсомольская правда“. — И останавливаться на достигнутом Максим не собирается. Скептики могут презрительно пожить плечами: мол, возьмите любой журнал „Тату“, и вы там увидите людей, на теле которых в прямом смысле слова нет живого места. Однако Чирик от этих людей принципиально отличается. Ведь большинство из них, прежде чем отдаться на растерзание татуировщику, тщательно подыскивают рисунок, долго обдумывают расцветку, советуются со знатоками, какой мастер лучше. Максим такой подход называет „постыдным“, по его словам „мажорным“».

— Когда татуировка делается специально, это уже не то, — считает Макс. — А вот если человек по пьянке взял иглу, оставил на мне свой автограф или просто что-то написал, это уже интересно. Потом смотришь, вспоминаешь… Еще много интересных тем на стенах, на заборах, в подвалах. Есть у меня пара профессиональных цветных татуировок, — мой друг, очень хороший мастер делал, — но это не мое. Мой стиль — панк, гранж.

Философствовать о том, что есть панк или гранж, Макс может долго. Сам себя считает панком по жизни. Но, по его мнению, быть панком — это необязательно носить на голове оранжевый ирокез. Это скорее состояние внутренней свободы. И из всех ограничителей для него существует уголовный кодекс, который он свято чтит и соблюдает. От этого в свое время были и проблемы. Ну как можно было в коммунистическое время объяснить милиционеру, что наколки на лице — выражение внутренней свободы? Поэтому в те времена приходилось замазывать лицо гримом и обходить подальше людей в форме.

Сегодня к внешнему виду Макса стали относиться лояльней. И правоохранительные органы, и просто прохожие. Ну, может, какая-нибудь бабулька, перекрестясь, полюбопытствует — не инопланетянин ли он. И, получив утвердительный ответ, удовлетворенно пойдет дальше.

Хотя в последнее время встретить Чирика на московских улицах можно очень редко. Большую часть времени он проводит за городом — строит дачу, которую его мать любовно называет хижиной дяди Тома. Появляясь в Москве, Максим занимается машинами. Покупает старые, ремонтирует и продает. А когда не хватает денег, садится за руль старенькой «Нивы» и ездит по городу, подвозя москвичей и гостей столицы. И если вдруг подвыпивший пассажир начнет приставать с неизменным вопросом, зачем ему татуировки, Макс, миролюбиво улыбнувшись, философски ответит: «Татуированные люди отличаются от других тем, что им нет никакого дела до тех, у кого нет татуировок».

Татуировки на щиколотках в виде браслетиков, цветочки и сердечки на плечах — это уже не стильно. Сегодня в моде рисунки на интимных частях тела, открытых не всякому глазу. В этой области уже давно нашлись свои мастера. Скажем, в Москве этим успешно занимается выпускник московского Строгановского училища Володя Н., поделившийся своими своими маленькими и большими тайнами с газетой «Speed-инфо»:

«Подобные татуировки хочет иметь практически каждый третий заказчик или заказчица в нашем салоне. Я вообще только на этих местах и специализируюсь. Там татуировки и подороже, и, как бы это сказать… поответственней.

Заказы очень разные. Выколоть просят всякое, только я не с любой просьбой соглашаюсь. Недавно девушка приходила, просила на левую грудь профиль любимог о рок-певца наколоть. Фотографию принесла. Ну фанатка она, захотела таким образом его внимание привлечь. Дескать, „ты у меня на сердце…“ Я отказался. И не потому, что наколоть не сумею, а потому что у нее кожа на груди немного дряблая, несмотря на молодость. И за собой, судя по всему, девушка не следит. Ну, наколю я ей, а через два года будет у нее на груди не портрет. а карикатура. Татуировка на интимных местах должна быть эротичной, возбуждать, при этом сильно не отвлекая во время интимной близости. Самое простое, действенное и привлекательное — пухлые губки с высунутым язычком, „нарисованные“ на ягодице. Партнеров, как говорят девушки, это заводит. Хорошо смотрятся на ягодице совокупляющиеся химеры, грифоны, драконы, гоблины…

Пришла недавно одна уморительная девушка. Попросила себе на пятую точку наколоть соски. Точно такие же, какие на ее груди, — темно-коричневые, с морщинками… Пришлось, конечно, повозиться, но вышло — на загляденье. Такую „грудь“ раз увидишь, не забудешь.

Что же касается мужчин, то я делю их на „расписанных“ и „скромников“. У „расписанного“ уже полтела в татуировках, на нем в пору Бородинскую битву рисовать. Они, кстати, и просят наколоть батальные сцены: какого-нибудь богатыря в сражении с драконом. На ягодицах один шутник заказал пушку — жерлом как раз рядом с анальным отверстием. Бывает, змею просят „обвитую“ вокруг чресел наколоть. Само мужское достоинство я не татуирую. Хотя видел татуировку и на этом месте. В „боевом положении“ это смотрелось как кактус с наколотыми колючками. Технически безумно трудная работа.

Мужчин я от решения иметь тату не отговариваю. А вот с женщинами… Каждую неделю хоть одна девушка, но приходит с просьбой сделать ей на ягодице вензель с инициалами любимого парня. Я сам у своей жены — третий муж. Вот и говорю девушкам: „Вы подумайте о тех любимых, кого вы, может быть, еще не встретили: каково им будет глядеть на чужие клейма на вашем теле?!“ Предлагаю им наклейку поставить типа переводной картинки — от настоящей татуировки не отличишь. До полугода держится».

Анализ лагерных татуировок

Большинство исследователей уверены, что нательная живопись нашла свое наибольшее распространение в преступной среде, особенно среди осужденных, которые на своем блатном жаргоне ее величают «наколкой», «регалкой», «прошивкой», «картинкой». Долгое время нательная символика использовалась воровским миром как средство связи и носитель информации. Татуировка стала своеобразной визитной карточкой преступника, которую трудно потерять. По наличию и типу наколок воровской мир делился «своих» и «чужих». В рисунке