что информаторы, даже министерского уровня, мне не нужны.

— Да, да, я понимаю, — голос в трубке смягчился. — Время позднее, вы, видимо, спали… И тем не менее… Поскольку я в курсе, что вы занимаетесь детективной деятельностью, я хотел бы выяснить, ведете ли вы какие-либо расследования. Если нет, то у меня есть необходимость, желание и возможность нанять вас на работу с завтрашнего дня.

— С сегодняшнего, — поправил его я. — Никаких расследований сейчас я не веду. Однако вопрос о нашем возможном сотрудничестве я хотел бы поставить днем, в крайнем случае утром, так как ночью я не очень хорошо соображаю и, как вы уже заметили, нахожусь в отвратительном настроении.

— Не могли бы вы заехать ко мне в министерство в 8.00? Пропуск я вам оставлю на вахте.

— Обычно клиенты сами приходят ко мне, но для министров в осенний период я сделаю исключение. В восемь так в восемь. — И положил трубку.

После разговора я почувствовал какое-то странное облегчение сродни тому, которое возникает у супругов после бурного скандала. Как мало надо человеку, чтобы привести в порядок свою нервную систему — достаточно наорать или нахамить ближнему. С этим радостным открытием я, пожелав доброй ночи Приятелю, бросил свою тушу на кровать (которая при этом издала недовольный скрип) и заснул мертвым сном.

Будильник Приятеля был поставлен на 7.00. Часа мне хватило на бритье своей морды и ликвидацию чашки кофе перед визитом в

2

министерство.

Оно располагалось в отдельно стоящем трехэтажном особняке на улице Советской. Он был недавно реконструирован и покрашен в отвратительно ржавый цвет. «Такой же ржавый, как вся наша промышленность». Покраска осуществлялась непосредственно перед визитом в наш город главы государства.

Слава богу, живу я на незаметной улице Майской, и накануне визита ко мне не стучались представители администрации и не просили вымыть окна на всякий случай. Один знакомый рассказывал, что к ним в офис пришли с подобной просьбой и по причине плохого настроения начальства были посланы на три буквы. На следующий день невымытые окна оказались закрашенными.

Несмотря на довольно ранний час, в Министерстве было много народа. То ли они вообще приходят на работу рано, то ли события вчерашнего дня заставили мелких и крупных чиновников явиться спозаранку в ожидании каких-либо новшеств и перемен. «Интересно, что же творится в министерстве экономики, которое возглавлял убиенный министр?» — подумал я.

Милиционер на вахте обычным оценивающим взглядом осмотрел меня с головы до ног и спросил:

— Вы к кому?

— Я к некоему Передрееву. Он у вас здесь министром работает, — съязвил я.

Милиционер создал на лбу толстую ложбинку, что являлось показателем высокого мыслительного процесса.

— Вы, видимо, Мареев?

— Все может быть. На всякий случай вот мои документы.

Милиционер создал еще одну ложбину на голове и просмотрел паспорт от начала до конца. Все же и это не успокоило его пытливый ум, но придраться было не к чему, и он, вернув мне документы, протянул мне пропуск:

— Второй этаж, комната 210. Вас там ждут.

— Спасибо, что напомнили, — сказал я и направился к лестнице.

Внутри Министерство производило помпезное впечатление. Ковровые дорожки, видимо, были на всех этажах. Однако на втором этаже ковер был гораздо толще, чем на первом. Скорее всего, это потому, чтобы женщины, цокая по коридору каблуками, не сбивали с рабочего ритма руководителей этого достойного заведения.

Дверь в комнату 210 являла собой псевдодубовую дверь с псевдозолотой ручкой. Просторное помещение, являвшееся приемной министра, занимала одна секретарша со своим компьютером и принтером. Последний громко трещал, являя миру очередное распоряжение или циркуляр. «Блин, могли бы и лазерный купить», — с раздражением подумал я, не выносящий матричных принтеров в принципе.

Завидев меня, секретарша, женщина в районе тридцати пяти лет, псевдоблондинка высокого роста, вышла из-за стола и вежливо спросила:

— Представьтесь, пожалуйста. По какому вы вопросу?

— Не по процедурному, — сразу сказал я. — Моя фамилия Мареев. А ваш шеф — Передреев, — неожиданно пришла мне в голову рифма. И после некоторой паузы, когда секретарша непонимающе слушала мое стихоплетство, докончил: — Приглашал меня к восьми в свой кабинет.

— Присядьте здесь, — сказала секретарша и указала мне на диван.

Долго сидеть мне не пришлось, так как секретарша не задержалась в кабинете у шефа и буквально через несколько секунд предложила мне туда зайти.

Поскольку обладателя голоса, вещавшего мне в два часа ночи о произошедшем в нашем городе накануне, я никогда раньше не видел, то я с некоторым удивлением начал рассматривать худосочного субъекта. В принципе, в его внешности не было ничего примечательного: средний рост, слегка вытянутая шея, прямой нос, аккуратно выбритая тонкая нить усов. Глаза излучали строгий и серьезный взгляд, но их он прикрыл темными очками-хамелеонами. Одет министр был во все темное, единственной светлой деталью его одежды являлись полоски на галстуке. На вид ему было лет сорок — сорок пять, о чем свидетельствовала обильная седина в его волосах.

«Министр траурных дел», — таково было мое резюме по поводу увиденного.

Передреев вышел из-за стола и молча протянул мне вялую руку, которую я в пику ему весьма энергично пожал. Мне показалось, что он даже поморщился. «Ну и хрен с тобой, слуга народа…», — совсем уже разошелся я в своих мыслях.

В углу кабинета, рядом с журнальным столиком, стояли два здоровенных кресла, в которых мы расположились, при этом Передреев почти утонул в своем.

— Давайте без долгих преамбул, — начал он, закуривая сигарету. — Суть моего предложения вам уже ясна. Перейдем к деталям. Мне необходимо, чтобы вы расследовали все обстоятельства данного убийства, все версии, начиная от политических и финансовых и кончая бытовой. Особое внимание я бы обратил на экономические мотивы убийства, хотя вы должны отработать версию убийства на почве личной неприязни. Выступать я буду как частный заказчик, но, как вы понимаете, учитывая мою должность и положение в политической элите города, в результатах расследования заинтересованы многие влиятельные люди. Не волнуйтесь, ваш труд будет достойно оплачен, ваши технические затраты будут компенсированы. Вы можете обращаться ко мне с любой просьбой, связанной с ходом расследования. Насколько это возможно, все они будут удовлетворены. В ходе расследования я буду оказывать вам информационное и организационное содействие. Ну вот, собственно, и все, что я хотел сказать. Теперь я готов