Кристи Агата Ограбление в миллион долларов

— Господи, помилуй, в наше время только и пишут, что о краже облигаций! — воскликнул я как-то утром, отложив в сторону утреннюю газету. — Пуаро, вам не приходила в голову идея переквалифицироваться и вместо расследования преступлений заняться их совершением?

— Ну, друг мой, вы… как это у вас говорят? — попали в яблочко.

— Да вот, взять хотя бы последний случай, — продолжал Пуаро. — Облигации Либерти стоимостью миллион долларов, посланные Англо-Шотландским банком в Нью-Йорк, самым таинственным образом были похищены прямо на борту «Олимпии». Ах, не страдай я mal de mer^[1], и если бы ещё этот восхитительный метод, который изобрел Лавержье, не занимал столько времени, — мечтательно заметил он, — ей Богу, я бы непременно отправился бы в плавание на одном из этих трансокеанских лайнеров.

— Ну, ещё бы, — с энтузиазмом подхватил я. — Говорят, некоторые из них — настоящие плавучие дворцы: с плавательными бассейнами, кинотеатрами, ресторанами, теннисными кортами с пальмами — право, порой даже поверить трудно, что ты на борту корабля где-нибудь посреди океана!

— Что касается меня, Гастингс, то я, увы, как раз всегда точно знаю, что нахожусь на борту корабля, — уныло проворчал Пуаро. — А вся эта роскошь, о которой вы говорите с таким упоением, меня нисколько не интересуют. Сказать по правде, я думал о другом. Вы только вообразите, сколько знаменитостей путешествует таким образом, оставаясь неузнанными! Но кроме них на борту этих плавучих дворцов, как вы их только что назвали, можно встретить и гениев преступного мира!

Я расхохотался.

— А я-то ломал себе голову, почему вы вдруг так загорелись этой идеей! Не иначе, как вы мечтаете скрестить шпаги с негодяем, укравшим облигации Либерти?

Наш разговор был прерван приходом нашей хозяйки.

— Мсье Пуаро, вас хочет видеть молодая леди. Вот её визитная карточка.

На карточке была всего одна строчка — мисс Эсме Фаркуар. Пуаро, нырнув под стол, поднял смятый листок бумаги, аккуратно бросил его в корзинку для бумаг и только после этого попросил хозяйку проводить нашу посетительницу в гостиную.

Не прошло и минуты, как на пороге нашего холостяцкого жилища появилась очаровательная молодая женщина в элегантном туалете и с безукоризненными манерами. На первый взгляд ей было не более двадцати пяти лет. Бархатные карие глаза и безупречная фигура незнакомки привели меня в восторг.

— Прошу вас, присядьте, мадемуазель, — с изысканной любезностью предложил Пуаро. — Это мой друг, капитан Гастингс — обычно он помогает мне в расследовании самых незначительных дел.

— Боюсь, что дело, с которым я сегодня пришла к вам, вряд ли можно отнести к разряду незначительных, мсье Пуаро, — улыбнулась девушка, мило кивнув мне, прежде чем присесть. — Я почти уверена, что вы об этом уже знаете — тем более, что об этом взахлёб рассказывают все лондонские газеты. Я имею в виду ограбление на «Олимпии», когда были похищены облигации Либерти. — Должно быть, заметив, как у Пуаро от удивления приоткрылся рот, она поспешно продолжала: — Вне всякого сомнения, вы гадаете, какое я имею отношение к делам Англо-Шотландского банка. С одной стороны — я для них никто. Но с другой… о, с другой, для меня — это всё! Видите ли, мсье Пуаро, я помолвлена с мистером Филиппом Риджуэем.

— Ага! А мистер Риджуэй..?

— Именно он и нёс ответственность за сохранность облигаций, как раз когда их украли в Нью-Йорке. Конечно, прямо его пока что никто не обвиняют, да и вообще — при чём тут Филипп? И всё же он вне себя от беспокойства. Но тем не менее, его дядя уверен, что Филипп наверняка кому-нибудь проболтался об этих облигациях. Боюсь, вся его карьера теперь под угрозой.

— Простите, мадемуазель, а кто его дядя?

— Фамилия его Вавасур, это один из генеральных директоров Англо-Шотландского банка.

— Что ж… понятно. А теперь, мисс Фаркуар, расскажите мне об этом деле. Только вплоть до мельчайших подробностей, хорошо?

— С удовольствием. Как вы, должно быть, знаете, банк намеревался расширить свои кредиты в Штатах. Для этой цели решено было выпустить заём на сумму более миллиона долларов. Облигации Либерти после этого предполагалось переслать в Нью-Йорк. Для доставки облигаций мистер Вавасур выбрал своего племянника, который к тому времени уже много лет занимал в банке весьма солидную должность. Ко всему прочему, все детали банковских операций в Нью-Йорке он знал до тонкости. Поэтому руководство банка и решило послать его. «Олимпия» должна была отплыть из Ливерпуля 23 числа, поэтому облигации передали Филиппу только утром, перед самым отплытием. Вручили их ему мистер Вавасур и мистер Шоу — оба генеральных директора Англо-Шотландского банка. На его глазах облигации пересчитали, положили в конверт и опечатали, после чего заперли в саквояж.

— В саквояже стоял обычный замок?

— Нет, мистер Шоу настоял на том, чтобы замок изготовили на заказ; его заказали у Хабба. Филипп сказал, что сам уложил саквояж на дно чемодана со своими вещами. Конверт с облигациями похитили буквально за несколько часов до того, как судно прибыло в Нью-Йорк. Весь пароход обыскали буквально сверху до низу, но безрезультатно. Такое впечатление, что облигации просто растворились в воздухе.

Пуаро поморщился.

— Ну, похоже, всё-таки не растворились, поскольку, насколько я знаю из газет, все облигации были проданы маленькими партиями буквально через полчаса после прибытия «Олимпии»! Что ж, думаю, теперь мне стоит потолковать с самим мистером Риджуэем.

— Я хотела предложить вам позавтракать со мной в «Чеширском Сыре». Филипп тоже придёт. Мы договорись встретиться с ним там, только он ещё не знает, что я обратилась за помощью к вам.

Мы сразу же согласились, поймали такси и поехали туда.

Мистер Филипп Риджуэй был уже там, когда мы вошли. Заметив в дверях свою невесту в обществе двух совершенно незнакомых мужчин, он, казалось, весьма удивился. Это был довольно приятный молодой человек, высокий, со спортивной фигурой. На висках его уже серебрилась седина, хотя на вид ему было не больше тридцати.

Подбежав к своему жениху, мисс Фаркуар тронула его за плечо.

— Прости, что вмешиваюсь в твои дела, не посоветовавшись с тобой, Филипп, — воскликнула она. — Позволь представить тебе мсье Эркюля Пуаро, о котором мы оба так много слышали, и его друга, капитана Гастингса.

Риджуэй был явно поражён.

— Конечно, я немало слышал о вас, мсье Пуаро, — пожимая нам руки, пробормотал он. — Но я бы никогда не подумал, что Эсме придёт в голову побеспокоить такую знаменитость, как вы, выдающегося