на посадочную площадку к спусковому вагончику.

– Что у них случилось? – бросил он на ходу.

Корэй растерянно развел руками:

– Откуда мне знать? Я успел понять, что Ал с утра ушел со свадьбы друга и

зачем-то отправился в Самьенские Отроги. Что его туда понесло – неизвестно.

Сетен почуял неладное, взял волка Ала, и тот повел его к вашему ученику…

Серый безрадостный день был будто предназначен для фона к печальным

событиям. Осень подступала к Оритану. Дороги стали скользкими и опасными

для передвижения, клочки тумана опускались на целые районы столицы.

К Скале Отчаянных они прибыли позже целителей из лечебницы: те избрали

воздушный путь и уже суетились вокруг уложенного на носилки юноши.

«Паском!» – послышался шепот среди расступавшихся перед ним кулаптров.

Корэй наконец-то увидел Ала. Мальчишка был забинтован с головы до пят, примотан к выпрямляющим шинам и не подавал признаков жизни.

Тессетен смятенно взглянул в глаза Учителю друга, надеясь услышать

ободряющие слова и одновременно страшась роковой вести. Корэй очень редко

видел сокурсника сына, он помнил Тессетена еще совсем мальчонкой, страшненьким одиночкой, каждую секунду готовый к агрессии окружающих и

отпору. Надо сказать, возраст не сделал парня хоть немного краше, совсем

наоборот. А сейчас, взволнованный, он и подавно выглядел устрашающе.

Но ничего оптимистического, осмотрев Ала, кулаптр Паском не сказал, только

посмотрел на старого волка, с которым прибежал сюда Тессетен и о котором в

суматохе все забыли. Серебристый зверь, обессилев, лежал поодаль и, почувствовав внимание Паскома, в знак приветствия с трудом поднял большую

голову.

Винт орэмашины из лечебницы завертелся. Паском запрыгнул вслед за

носилками, а Тессетену и Нату в перелете отказали из-за возможности

перегрузки, и те, смятенные, остались на земле.

– Ничего, ничего, – чтобы приободрить юношу, Корэй слегка похлопал его по

плечу. – Обойдется. С ним ведь теперь Паском, а тот за здорово живешь

воплощению ученика прерваться не позволит! А ты все сделал правильно, тебе

не в чем укорить себя.

– Да не возьму я в толк, что его туда понесло! – досадливо выпалил молодой

человек. – Нат? Что это с тобой, старина? Ты подняться не можешь, что ли?

Лапы волка в самом деле подгибались, словно он был тяжело ранен. Корэй

ощутил, что зверь близок к смерти.

– Давай перетащим его ко мне в машину, – сказал советник.

– Эй, бродяга, чего это тебе приспичило занедужить? Кто сейчас станет с тобой

возиться? Ну, крепись!

Сетен подобрал волка с камней и на руках перетащил в машину. Он был

крепким парнем, а вот Корэю такую тяжесть уже и с места не сдвинуть, не

надорвавшись.

По пути они молчали, а Сетен часто оглядывался и смотрел, жив ли Нат, уложенный на заднем сидении. Тот, как чувствовал, всякий раз приподнимал

веко и косился на хозяйского друга мутнеющим зрачком.

По приезде они хотели оставить волка в машине, но тот из последних сил

выкарабкался вслед за ними, и тем пришлось взять его вместе с собой в

лечебницу, уговаривая персонал пропустить их в нарушение правил.

Понимая, что опоздал уже повсюду, Корэй решил остаться с сокурсником

младшего сына, чтобы узнать, чем все закончится.

Сетен сидел в кресле напротив и машинально поглаживал Ната. Парень по

привычке прятал свой зловещий взгляд под густой гривой светло-русых волос и, сжимая непропорционально большие челюсти, катал под скулами бугры

желваков. Да уж, подумалось Корэю, мало того, что приятель сына заполучил

все приметы северянина – на современном Оритане это ему жизнь отнюдь не

облегчит – так еще и уродился с такой внешностью, бедолага, что при первой

встрече люди с непривычки шарахаются от его жуткого взгляда исподлобья.

– Когда ты его хватился? – прикинув, сколько могло пройти времени с момента

падения и каковы шансы Ала выжить, спросил советник.

– Я? – будто очнувшись, тихо переспросил Сетен. – Я даже не знал, что он

удрал со свадьбы. Там такая кутерьма была… Ненавижу свадьбы, расскажи мне

кто заранее, что это такое, мы с Ормоной удрали бы к дикарям и жили там, где

никаких свадеб не нужно… А утром меня Нат разбудил… Если бы не он… –

молодой человек смолк и покачал головой, а волк только дернул ухом.

– Господин Тессетен? – появившись из-за поворота в конце коридора, спросила

женщина в целительской мантии с эмблемой кулаптория на груди – кристаллом, символизирующим чистоту родниковой воды. – А, советник Корэй! Пусть о

тебе думают только хорошее.

– Да будет твой «куарт» един, – отозвался тот.

– Тессетен – это вы? – она снова перевела взгляд на юношу, и тот кивнул. –

Вами интересуется господин, он представился вашим отцом и желает вас

увидеть, – она слегка поклонилась Корэю как старшему и ушла.

Волк снова попробовал подняться, но уже не смог, только поглядел вслед другу

хозяина и снова опустил голову на лапы.

Советник Корэй поглядывал на часы. Нет, пожалуй, он не сможет досидеть тут

до развязки: дела не ждут, он не может отложить ведомственные обязанности.

– Что ж, пес… пойду я… не взыщи, – сказал он Нату. – Держись, свидимся еще.

Нат вздохнул. Советник скрылся за поворотом.

* * *

Учитель хозяина вышел из комнаты, откуда сильно несло какими-то резкими и

отвратительными запахами. Волк уже не верил, что доживет и дождется его.

– Теперь все решит только время, – сказал Паском, присаживаясь возле

вернувшегося из приемной Тессетена. – Ты не знаешь, для чего он полез туда?

– Не поверите, господин Паском – для меня самого это загадка… – судорожно

сглотнув после первой фразы кулаптра, ответил Сетен. – Не могу представить, что такое дернуло его с утра пораньше… Он ведь никогда не увлекался

альпинизмом, да и в горах мы бывали только на пикничках…

– Но что-то же его сманило? Неужели он не поделился с тобой