- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (52) »
Борис Житков • ЧТО Я ВИДЕЛ
К взрослым
Эта книга — о вещах. Писал я её, имея в виду возраст от трёх до шести лет. Читать её ребёнку надо по одной-две главы на раз. Пусть ребёнок листает книгу, пусть рассматривает, изучает рисунки. Книжки этой должно хватить на год. Пусть читатель живёт в ней и вырастает. Ещё раз предупреждаю: не читайте помногу! Лучше снова прочесть сначала.Автор
ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА
Как меня называли
Я был маленький и всех спрашивал: «Почему?» Мама скажет: — Смотри, уже девять часов. А я говорю: — Почему? Мне скажут: — Иди спать. А я опять говорю: — Почему? Мне говорят: — Потому что поздно. — А почему поздно? — Потому что девять часов. — А почему девять часов? И меня за это называли Почемучкой. Меня все так называли, а по-настоящему меня зовут Алёшей.Про что мама с папой говорили
Вот один раз приходит папа с работы и говорит мне: — Пускай Почемучка уйдёт из комнаты. Мне нужно тебе что-то сказать. Мама мне говорит: — Почемучка, уйди в кухню, поиграй там с кошкой. Я сказал: — Почему с кошкой? Но папа взял меня за руку и вывел за дверь. Я не стал плакать, потому что тогда не услышу, что папа говорит. А папа говорил вот что: — Сегодня я получил от бабушки письмо. Она просит, чтобы ты с Алёшей приехала к ней в Москву. А оттуда он с бабушкой поедет в Киев. И там он пока будет жить. А когда мы устроимся на новом месте, ты возьмёшь его от бабушки и привезёшь. Мама говорит: — Я боюсь Почемучку везти — он кашляет. Вдруг по дороге совсем заболеет. Папа говорит: — Если он ни сегодня, ни завтра кашлять не будет, то, я думаю, можно взять. — А если он хоть раз кашлянет, — говорит мама, — с ним нельзя ехать. Я всё слышал и боялся, что как-нибудь кашляну. Мне очень хотелось поехать далеко-далеко.Как мама на меня рассердилась
До самого вечера я не кашлянул. И когда спать ложился, не кашлял. А утром, когда вставал, я вдруг закашлял. Мама слышала. Я подбежал к маме и стал кричать: — Я больше не буду! Я больше не буду! Мама говорит: — Чего ты орёшь? Чего ты не будешь? Тогда я стал плакать и сказал, что я кашлять не буду. Мама говорит: — Почему это ты боишься кашлять? Даже плачешь? Я сказал, что хочу ехать далеко-далеко. Мама сказала: — Ага! Ты, значит, всё слышал, что мы с папой говорили. Фу, как нехорошо подслушивать! Такого гадкого мальчишку я всё равно не возьму. — Почему? — сказал я. — А потому, что гадкий. Вот и всё. Мама ушла на кухню и стала разводить примус. И примус так шумел, что мама ничего не слыхала. А я её всё просил: — Возьми меня! Возьми меня! А мама не отвечала. Теперь она рассердилась, и всё пропало!Билет
Когда утром папа уходил, он сказал маме: — Так, значит, я сегодня еду в город брать билеты. А мама говорит: — Какие билеты? Один только билет нужен. — Ах, да, — сказал папа, — совершенно верно: один билет. Для Почемучки не надо. Когда я это услыхал, что для меня билета не берут, я заплакал и хотел побежать за папой, но папа быстро ушёл и захлопнул дверь. Я стал стучать кулаками в дверь. А из кухни вышла наша соседка — она толстая и сердитая — и говорит: — Это ещё что за безобразие? Я побежал к маме. Бежал и очень плакал. А мама сказала: — Уходи прочь, гадкий мальчишка! Не люблю, кто подслушивает. А вечером папа приехал из города и сразу меня спросил: — Ну, как ты? Кашлял сегодня? Я сказал, что «нет, ни разу». А мама сказала: — Всё равно — он гадкий мальчишка. Я таких не люблю. Потом папа вынул из кармана спичечную коробку, а из коробки достал не спичку, а твёрдую бумажку. Она была коричневая, с зелёной полоской, и на ней буквы всякие. — Вот, — сказал папа, — билет! Я на стол кладу. Спрячь, чтобы потом не искать. Билет был всего один. Я понял, что меня не возьмут. И я сказал: — Ну, так я буду кашлять. И всегда буду кашлять и никогда не перестану. А мама сказала: — Ну что же, отдадим тебя в больницу. Там на тебя наденут халатик и никуда пускать не будут. Там и будешь жить, пока не перестанешь кашлять.Как собирались в дорогу
А на другой день папа сказал мне: — Ты больше никогда не будешь подслушивать? Я сказал: — А почему? — А потому, что коли не хотят, чтобы слышал, значит, тебе знать этого не надо. И нечего обманывать, подглядывать и подслушивать. Гадость какая! Встал и ногой топнул. Со всей силы, наверное. Мама прибежала, спрашивает: — Что у вас тут? А я к маме головой в юбку и закричал: — Я не буду подслушивать! Тут мама меня поцеловала и говорит: — Ну, тогда мы сегодня едем. Можешь взять с собой игрушку. Выбери, какую. Я сказал: — А почему один билет? — А потому, — сказал папа, — что маленьким билета не надо. Их так возят. Я очень обрадовался и побежал в кухню всем сказать, что я еду в Москву. А с собой я взял мишку. Из него немножко сыпались опилки, но мама быстро его зашила и положила в чемодан. А потом накупила яиц, колбасы, яблок и ещё две булки. Папа вещи перевязал ремнями, потом посмотрел на часы и сказал: — Ну, что же, пора ехать. А то пока из нашего посёлка до города доедем, а там ещё до вокзала… С нами все соседи прощались и приговаривали: — Ну вот, поедешь по железной дороге в вагончике… Смотри, не вывались. И мы поехали на лошади в город. Мы очень долго ехали, потому что с вещами. И я заснул.Вокзал
Я думал, что железная дорога такая: она как улица, только внизу не земля и не камень, а такое железо, как на плите, гладкое-гладкое. И если упасть из вагона, то о железо очень больно убьёшься. Оттого и говорят, чтобы не вылетел. И вокзала я никогда не видал. Вокзал — это просто большой дом. Наверху часы. Папа говорит, что это самые верные часы в городе. А стрелки такие большие, что — папа сказал даже птицы на них иногда садятся. Часы стеклянные, а сзади зажигают свет. Мы приехали к вокзалу вечером, а на часах всё было видно. У вокзала три двери, большие, как ворота. И много-много людей. Все входят и выходят. И несут туда сундуки, чемоданы, и тётеньки с узлами очень торопятся. А как только мы подъехали, какой-то дяденька в белом фартуке подбежал да вдруг как схватит наши вещи. Я хотел закричать «ой», а папа просто говорит:- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (52) »