- Ничего особенного, - ответил Андрей, которому отчего-то стало неприятно. В принципе, фиг с ним, с ухарем, но какой-то ком остался. - Потребовал денег, я ему загнул салазки.
- А почему ты сказал, что он от Фадеева? - не отставал Сорокин.
- А он что тебе сказал?
- Не, ну я первый спросил.
- И всё же интересно.
- Да ничего не сказал. Плевать, говорит, я на вас хотел.
- Всё ясно, - произнес Андрей. - Думал, что Фадеев его вытащит, а тот дал понять, что не вытащит. Вот он, родимый, сам себя и забодал. Но что-то же он сказал. К примеру, ты знаешь, что его зовут Юрий Кухаров. Или это ты по наитию?
- Умеете вы, ребята, мозги заканифолить, - с чувством сказал Сорокин. - Я думал, ты сегодня подойдешь, думал, этот Кухаров тебе зачем-то нужен. А сейчас и причины-то нет, по которой мы его содержали в СИЗО.
- Он после заключения? - спросил Андрей.
- Ну, да. Справка, отметка в паспорте, всё как положено.
- Выпимши.
- За это в СИЗО не сажают.
- Напиши, что пытался ограбить сотрудника ФСБ, то есть меня, когда он, то есть я, возвращался домой, - подумав, сказал Андрей. - Этого достаточно. Про Фадеева ни слова, иначе, сам понимаешь, он тебя достанет.
- Чувствительно благодарен, - произнес Сорокин и положил трубку...
Рапорт рапортом, желание желанием, а уволиться из органов оказалось не так-то просто. Пустопорожнее, бьющее по нервам занятие грозило затянуться месяца на два, из коих пару недель отнимало пребывание в госпитале, но тут на помощь пришел Игорь Кислов, подключивший к делу знакомого депутата. Вопрос решился таким образом, что бумажная волокита и Новиков существовали теперь отдельно и соприкоснуться должны были на окончательном этапе, о чем Новикова обязаны были проинформировать специальным уведомлением.
Андрей вздохнул с облегчением...
Особняк Фадеева располагался в Ахунах в двух шагах от ухоженного соснового бора. Как и положено, обнесен он был трехметровым забором из бетонных плит, покрашенным для красоты в темно-зеленый цвет. Поверх забора вилась охранная спираль, так запросто не перелезешь, въезд-выезд осуществлялся через стальные ворота, которые можно было своротить разве что бульдозером, да и то вряд ли.
Сам Фадеев покидал особняк в семь тридцать на черной БМВ в сопровождении могучего, похожего на катафалк, черного джипа, который через сотню метров обгонял БМВ и дальше всю дорогу ехал впереди.
Жену Фадеева с дочерью через час увозил холуй на серебристом Форде, жену - в коммерческий банк "Тарханы", где она работала заместителем директора, дочку - в колледж. Дома, вернее в специальном пристрое, оставался охранник, который отвечал на телефонные звонки и периодически обходил вверенную ему территорию.
Младшую Фадееву холуй привозил из колледжа самое раннее в четырнадцать, то есть в запасе оставалось пять с половиной часов - вполне достаточно, чтобы произвести полноценный обыск. Единственным и основательным препятствием был забор.
На помощь, как водится, пришел случай в лице местного дурачка по имени Гоша. Гоше было тридцать, но никто не давал ему больше двадцати, до того хорошо сохранился, негодник. Почему негодник - потому что несмотря на природную доброту по недоумию мог крупно насолить, например засунуть спичку в замочную скважину или кинуть в выгребную яму пачку дрожжей, что по летней жаре вызывает непередаваемый эффект. Пакостям Гошу учила шпана из здешних недорослей, а он, пытливый исследователь, рад был услужить.
Итак, в 9.35, когда простенько и грязновато одетый Новиков в нахлобученном на голову парике, в черных очках и с приклеенными усиками в укромном-преукромном месте приладил к бетонному забору самодельную лестницу, его похлопали сзади по плечу. Реакция у Новикова была отменной. Миг, и Гоша кверху пузом валялся на присыпанной сухой хвоей траве.
- Тьфу ты, - ругнулся Новиков, узнав дурачка. - А ну, кыш отсюда.
Гоша встал, защищаясь поднятой к лицу рукой, и сказал:
- Так тебя током шарахнет. Хочешь помогу, чтоб не шарахнуло?
И робко улыбнулся, показав прекрасные белые зубы.
Новиков посмотрел на него, розовощекого, одетого рваненько, но чисто, и отчего-то поверил.
Ответил:
- Хочу.
- Лесенку-то спрячь подальше, - посоветовал Гоша, блестя коричневыми глазами. - Может, срочно тикать придется - найдут.
- Да, да, - согласился Новиков, озадаченный этой предусмотрительностью. Вот тебе и придурок.
Гоша помог отнести лестницу к оврагу, в густые кусты, после чего повел обратно к забору, точно к тому месту, где Новиков прилаживал лестницу. Приподнял вместе с дерном и отставил в сторону молодую рябину, открыв припорошенную землей серую от старости покоробленную фанеру. Вынул её за брезентовые лямки. Фанера была основательная, десятимиллиметровая, покоробило только верхний слой.
- Чур, я первый, - сказал Гоша и ногами вперед соскользнул в узкий лаз.
Новиков нырнул следом. Внизу лаз был достаточно просторен, чтобы передвигаться не на карачках, обдирая о камни нежные бока, а на полусогнутых.
Темно было, как в могиле.
Гоша убрел вперед, уже что-то там, сопя, двигал, что-то мягкое, шуршащее, потом приглушенно позвал: "Эй".
Новиков увидел просвет, спросил, подойдя:
- Собака есть?
- Нету, - ответил Гоша и добавил: - Он сам хуже собаки.
- Ага, - согласился Новиков, изучая сквозь щель открывшуюся панораму.
Видна была задняя часть особняка начиная где-то со второго этажа, низ загораживали кусты малины, виноградника, вишня.
- Чисто, - сказал Новиков. - Где охранник?
- Сбоку, где теплица, в курятнике, - ответил Гоша.
Ей-ей, весьма разумный парень. И с чего это взяли, что он дурак?
- Открывай, - сказал Новиков. - Сиди тут, жди.
- Не впервой, - отозвался Гоша, отодвигая вбок сколоченную из замшелых досок, поросшую сверху травой и грибами крышку.
Новиков вылез наружу и оказался в редких кустах, лопухах и могучей крапиве, которая немедленно достала сквозь тонкое трико.
"Резвее будем", - сказал себе Новиков и, пригнувшись, поспешил к